Наконец, насмеявшись, вдоволь, и успокоив дыхание, Мила произнесла.
— Я тебя понимаю. Но, честно говоря, я и не ожидала, что ты можешь быть таким.
— Каким? — непонимающе спросил Альтарес.
— Ну, ты всегда такой строгий и хмурый.
— На это у него есть весьма основательные причины, — став серьёзным сказал Гиффорд.
— Ну да, не особо-то весело, когда на тебя охотятся. Я понимаю. А кстати, почему, ты ведь так и не объяснил.
— То, что за нами охотятся, это уже становится привычным. Конечно, неприятно и страшновато, но дело не в этом. Разбираясь с этим делом, мы узнали, что барьер сам собой не может истончиться, так как в его создании задействованы силы природы. И барьер может рухнуть лишь тогда, когда погибнет земля, а разрушить его не под силу ни одному человеку, пусть он будет трижды магом. К тому же нам всячески начали мешать. Естественно мы пришли к выводу, что барьер разрушает кто-то сознательно и это явно не человек. С этим я и отправился к отцу, но явившись во дворец, был схвачен и посажен в тюрьму. На мое счастье Гиффорд не пошел со мной и смог меня оттуда вытащить. Там я узнал, что мой отец пропал, а его место занял Пролок, — Альтарес замолчал.
— Всё же, надежда на то, что правитель Зэйден жив, есть, и не малая, — заговорил Гиффорд. — Во-первых; Пролоку незачем скрывать смерть правителя, а скорее наоборот, она ему выгодна, и он во всеуслышание объявил бы о его смерти и представил бы доказательства. Во-вторых; Зэйден, крепкий орешек, о который можно легко сломать зубы.
— А этот Пролок, что за птица? — спросила Мила.
— Злобный, мстительный, с комплексом неполноценности человек. Как маг, он впрочем, кое-чего стоит, но не настолько, чтобы захватить власть.
— Тут и ежу понятно, что он лишь пешка, — сказала Мила. — Интересно кто за ним стоит?
— Извини, кому понятно? — поинтересовался Гиффорд.
— Ежу, — ответила Мила и увидев непонимающий взгляд, добавила. — Зверёк такой. Колючий. Земной. Но ты не зацикливайся, это просто выражение такое.
Из-за холма показалась деревушка, расположенная у подножия скал. Некоторые дома были выдолблены прямо в скалах. Другие построены вплотную к ним. Поэтому вся деревушка как бы выстроилась в ряд. Мила насчитала всего четырнадцать домов. Уже начали сгущаться сумерки, и на улице не было видно ни одного человека.
— А почему у вас, как только начинает темнеть, все прячутся по домам? — спросила Мила.
— Потому что начинается время ночных жителей, с которыми очень трудно найти общий язык. Давай-ка поспешим.
Они ускорили шаг, и вскоре подошли к крайнему дому. Гиффорд постучал в дверь, и немного подождав, они услышали за дверью легкие шаги. Щёлкнул замок и дверь распахнулась. Свет падал изнутри, и поэтому невозможно было рассмотреть человека, который открыл дверь. Было ясно одно — это женщина.
— Слава богу, вы живы, — послышался мягкий голос, в котором слышалось облегчение. — Проходите же, — пригласила их хозяйка дома.
Пройдя в комнату Мила, смогла рассмотреть её. Это была женщина лет сорока на вид, с добрыми глазами и приятным лицом.
— Ох, господи, — приложив руку к сердцу, выдохнула она, глядя на гостей.
Все, всклокоченные, с синяками и ссадинами, в порванной одежде.
— Ну, хоть живые! — произнесла она.
— Да с нами всё в порядке, Матушка, — успокоил её Гиффорд.
— Да вам не привыкать, а вот девочку могли бы, и поберечь, — укоризненно сказала она.
— Кого? Милу? — с преувеличенным возмущением воскликнул Альтарес. — Кто бы нас от неё поберёг, — несмотря на возмущённый тон, было ясно, что говорит он шутя.
— К тому же, мы её бережем, — сказал Гиффорд и добавил совсем по-детски. — Честное слово.
— Когда она ничего не взрывает, конечно, — вставил Альтарес.
Мила виновато потупила взгляд. Гиффорд подошел к ней и, взяв за плечи, с благодарностью в голосе, сказал.
— Позволь представить, Матушка — это Мила и именно благодаря ей я сейчас такой как есть.
— Значит, это ты помогла Гиффорду вернуть свой настоящий вид?
— Да, — ответил он за Милу. — Правда при этом взорвала лабораторию, но это ведь ерунда?
— Правильно, — согласилась с ним Матушка и добавила, меняя тему. — Уже поздно, пора ужинать. Умывайтесь и за стол.
Утром, после завтрака, Матушка сказала.
— Мне нужно уйти ненадолго. Попейте пока чаю, — и ушла, оставив их одних.
— Я понимаю, почему вы называете её «Матушка», именно такой должна быть мама, — сказала Мила. — Но как её имя?
Читать дальше