Игорь Байкалов - Полёт Ястреба

Приборы, установленные на разведчике, великолепно отображали всё окружающее пространство. Сначала я хотел пойти в кабину, чтобы непосредственно наблюдать за происходящим, но Северин усмехнулся и сказал:

— В этом нет необходимости, — и обратился к искусственному интеллекту бота. — Глаз, проецируй всю информацию в кают-компанию.

— Выполняю, — сухо ответил искин, и я подумал, что всё-таки приятнее, когда разговор ведётся на человеческом языке, хотя, конечно, компьютер разведчика имел гораздо меньше ресурсов, чем Ястреб.

«Кстати, не мешало бы проверить прямую связь».

— Ястреб, ты меня слышишь?

— К сожалению, да, — произнёс через коммуникатор искин.

Я только набрал воздуха для ответной речи, как над столом появилась голограмма, отражающее космическое пространство в радиусе действия сенсоров. В сфере их действия лежал «Звёздный Ястреб» и разведчик «Непобедимого». Мощные сенсоры бота дотягивались до артефакта, высвечивая его крошечным шаром. Все объекты отображались условными пиктограммами. По мере движения шар и второй бот приближались. Вскоре оба корабля уже шли параллельными курсами, приближаясь к цели.

— Время подлёта: десять минут, — услышали мы голос капитана Северина.

Эти десять минут показались мне целой вечностью. Я как заворожённый смотрел на пиктограмму шара, застыв в предвкушении тайны. Оставшаяся реальность попросту перестала существовать. Были только мы и загадка, одна на всех. Пусть первая попытка провалилась, но теперь у нас больше возможностей склонить чашу удачи в нашу сторону…

Два разведчика застыли в ста километрах от артефакта — настало время приступить к выполнению плана. Первым этапом шло сканирование объекта всеми доступными средствами. Голограмма отображала шар в различных спектрах, но ни один сканирующий луч не дал представления о внутренней структуре объекта. Говоря в терминах программирования, он по-прежнему оставался чёрным ящиком. Единственное, что изменилось — отражение видимого спектра, и на этот раз оно имело значение равное единице, как идеальное зеркало.

— Что бы это могло значить? — недоумевая, спросил Ренор.

— Всё, что угодно, — ответил Белоусов. Голограмма передала его задумчивость. — В любом случае, он поменял стереотип поведения. Будем надеяться, что это добрый знак.

«Действительно, а что ещё остаётся», — подумал я, прикидывая в уме, что бы могли значить эти изменения, а затем высказался:

— Может быть, это отношение к происходящему?

— Поясните, — заинтересовался Ренор

— Раньше он поглощал видимый спектр. Если предположить, что это знак того, что артефакт собирает информацию об окружающем его мире. Сейчас он отражает свет…

— …готов к диалогу, — подвёл итог Белоусов, тем самым прервав меня.

— Да, — подтвердил я.

— Возможно. Будем придерживаться сдержанному оптимизму, — добавил археолог. Мой коллега предложил:

— Так давайте попробуем связаться ещё раз. Нам же это ничего не стоит.

И мы рискнули. Поскольку шар отражал видимый свет, фотоны ультрафиолета устремились к загадочному объекту, передавая дружественные позывные. «Мы пришли с миром!»— неслось через километры пустоты, но артефакт не реагировал. Я, если честно, уже начал сомневаться в возможности подобного контакта, но всё-таки не переставал надеяться.

— Давайте изменим тактику, — предложил Ватрушин. — Думаю, он нас не понимает…

— Что ещё можно сделать? — засомневался Ренор.

— Попробуем так: сымитируем человеческий голос только не звуковыми волнами, а электромагнитными той же частоты, — предложил мой коллега. — Капитан, передайте ему то же самое, что и раньше.

Северин передал задачу в руки искусственного интеллекта.

— Бесполезно всё это, — услышал я слова Радненко. Кажется, некоторые уже стали склоняться к пессимизму. — Вспомните опыт первого контакта с «макаками».

— И как это происходило? — спросил Ренор. Мне тоже стало интересно.

— Семьдесят лет назад, в момент контакта, на кораблях дальней разведки были установлены радиопередатчики, но каргонцы не реагировали на радиоволны, — сказал Радненко. Я только подивился, откуда у него такая информация. — Только потом мы узнали, что все сообщения у них закодированы лазерными лучами (у них уникальная система наведения луча), поэтому контакт состоялся сближением двух кораблей.

— Лучше бы мы их никогда и не знали, — фыркнул капитан Северин.

Я услышал хруст сзади и обернулся. Оказывается, Манулов находился в дверном проёме. Прежде чем бортинженер скрылся, я успел заметить пылающую ненависть в его глазах. Такое ощущение, что он был готов взять монтировку и перебить всех присутствующих. Признаться, с этого момента мне стало тревожно за тыл.