Роберт Сальваторе - Последняя битва

— Ты такой молодой и прекрасный. — Она погладила Элбрайна по щеке. — В точности такой, каким я тебя помню. А я стала старой и безобразной…

Муж крепко обнял ее и поцеловал с былой страстью.

— Для меня ты тоже в точности такая, какой я тебя помню. Ты — моя Джилсепони, моя Пони, мой верный друг, моя единственная возлюбленная.

Внезапно почувствовав, что он уходит от нее, женщина в отчаянии обняла его.

— Я никогда не покину тебя… — донесся до нее голос мужа.

Увы, только голос. Сам Элбрайн исчез, возвратившись в царство теней.

Свет померк в глазах Пони, но она огромным усилием воли справилась с собой, проявив ту самую решимость, которая помогла ей пройти через все выпавшие на ее долю ужасные испытания. Мелькнула мысль снова погрузиться в магию гематита, догнать возлюбленного, но…

Женщина знала, что Элбрайн не вернется, никогда не сможет вернуться назад, в мир живых. И еще вспомнила его слова о том, что сейчас она нужна их сыну.

Пони глубоко вздохнула, борясь со слезами и охватившей ее слабостью.

— Ты помилуешь моего сына и никогда не вспомнишь о том, виновником чему он непроизвольно стал, — заявила она, обращаясь к принцу Мидалису. — Я требую этого и надеюсь, уж это-то я заслужила. У меня одна просьба — отпустить нас с Эйдрианом с миром. Мы отправимся в Дундалис и больше тебя не побеспокоим.

— А я надеялся, что мы вместе вернемся в Урсал, — сказал принц.

— Нет. Больше я не в силах помочь никому, кроме Эйдриана, который, как никто другой, нуждается во мне.

Голос откуда-то сверху напомнил им, что все решения такого рода могут быть приняты и позже. На верхних ступенях лестницы стоял, держась за перила, епископ Браумин, весь в пятнах запекшейся крови.

— Мидалис — король! — воскликнул появившийся в дверях Лиам О'Блайт. — Долгой жизни королю Хонсе-Бира!

— Мне так много предстоит сделать, так многое исправить, — чуть позже сказал король Мидалис Пони.

Вокруг бродили монахи, исцеляя раненых, и солдаты, складывая в груды тела тех, кому помочь уже было невозможно.

Столько трупов!

— Ты помилуешь герцога Каласа? — спросила женщина.

— Да, — ответил он. — Со временем. Хочу, чтобы прежде он как следует обдумал все, что натворил. Но потом я действительно его помилую. И предложу вернуться ко двору, чтобы он служил мне, как служил моему брату. Герцог тоже оказался жертвой Эйдриана… — Спохватившись, Мидалис тепло улыбнулся Пони. — Я хочу сказать, демона-дракона, который едва не отнял у тебя сына.

— Мудрое решение, — сказала она. — Месть порождает ответную ярость. Вспомни историю Констанции Пемблбери, друг мой. Сострадание сослужит тебе хорошую службу.

— Я надеялся, что и Джилсепони еще мне послужит.

Женщина улыбнулась.

— Джилсепони умерла, — сказала она, и, хотя, по-видимому, это была шутка, ее глаза были серьезными, как будто Пони внезапно осознала, насколько точно выразилась. — Я дважды обманула смерть. На Вересковой Пустоши и в Пирет Данкард. Если бы не Элбрайн, я уже была бы мертва.

— Значит, мы обязаны Полуночнику спасением королевства.

— Такой цели он не преследовал. — Женщина бросила взгляд туда, где в тени монастырской стены сидели Эйдриан, Смотритель и Белли'мар Джуравиль. — Он спас меня, чтобы я спасла нашего сына. И я сделаю это. — Она посмотрела в глаза Мидалису. — А потом уйду к своему супругу, туда, где мне уже давно следовало бы быть.

Король Мидалис хотел ответить, но слова застряли у него в горле.

— Хотя и мне еще многое предстоит сделать. — Пони снова перевела взгляд на Эйдриана.

— Ты уходишь прямо сейчас?

— Здесь мне нечего больше делать. — Женщина подошла к Мидалису и обняла его. — Правь достойно… Знаю, так и будет! Я же возвращаюсь домой, в Дундалис. Когда-то мы с Элбрайном беззаботно бегали там, среди заросшего оленьим мхом подлеска, дожидаясь возвращения охотников или надеясь увидеть мерцание Гало. Как давно это было!

Она отстранилась и махнула друзьям рукой. Кентавр свистом подозвал Дара и двинулся к Пони, слегка прихрамывая, хотя она, используя камень души, просто чудеса сотворила с его сломанной ногой.

К ней торопливо приближался Браумин Херд.

Друзья крепко обнялись.

— Неужели ты и впрямь покидаешь нас? Просто не верится, — не отпуская Пони, сказал монах.

— Тебе предстоит возрождать церковь, а мне — спасать сына, — ответила женщина.

Браумин Херд испустил тяжкий вздох. Услышав позади сопение, оба обернулись и увидели магистра Виссенти. Тот стоял с несчастным видом, повесив голову.