Ирина Бабенко: Дрэгар. Книга 1

Как ни странно, рукопись приняли и решили напечатать. Небывалый успех… Новый автор фантастики пришёлся читателям по вкусу. Его книги раскупались влёт.

Ярослав купил компьютер и начал писать… Книга выходила за книгой, через три года он перебрался в Подмосковье. Ярослав стал одним из самых популярных авторов фантастики. А читатели, взахлёб поглощающие эти книги, даже не подозревалили насколько их автор цинично и презрительно относится к своим собственным произведениям, насколько он одинок и скрытен, насколько ему безразлично всё, кроме разве что своей жизни и то лишь потому, что за неё уже умерли три дорогих для него человека…

Монитор загорелся. Ярослав открыл папку с очередным рассказом, усмехнулся и начал печатать. Пора, через неделю сдавать рукопись, а ещё столько нужно сделать.

Было начало апреля. Несмотря на середину весны было уже очень тепло. Солнце стояло высоко, и его лучи освещали всё вокруг ярким, ослепительным светом, проникающим даже сквозь пышные кроны деревьев. Выводили свои трели птицы. Стрекотали насекомые. Природа жила по своим, только ей известным законам… Благодать!!!

Ярослав шёл по парку, направляясь к станции электрички. Тихо, хорошо. Увидев уютное местечко в тени деревьев, решил присесть. В Москве надо быть в три, отдать рукопись и можно ехать назад — впереди ещё есть пара часов. Дома пусто и слишком тоскливо, а этот парк Ярослав всегда любил. Он опустился на лавочку и закрыл глаза…

Так приятно было просто сидеть, ни о чём не думать, отрешиться от всего. Печаль, боль, воспоминания… Прошлое…

Неожиданно на него накатилось чувство безумной усталости, к горлу подступила тошнота. Захотелось лечь и уснуть прямо здесь. Не зная почему, Ярослав стал сопротивляться и неимоверным усилием открыл глаза. Всё плыло. И отнюдь не в переносном смысле. Казалось, изображение кто-то сжимает, перемешивает, а потом засасывает куда-то за горизонт. Ярослав вдруг почувствовал, что его тоже тянет и неминуемо засасывает в этот водоворот. Не выдержав, сознание отключилось.

…Барон Алексимо Ре'дьяго де Крон любил охоту — единственное средство отвлечься от той жизни, что вынужден был вести. Жизни изгнанника в собственном замке, среди своих людей, но без малейшей возможности сделать что-либо для своего государства, преданный сподвижниками и даже монархом.

Борзые мчались вперёди, сообщая о себе громким лаем. Всадники, не спеша, ехали за ними — барон опять впал в апатию. Неожиданно лай прекратился, а потом собаки заскулили. Это было так неожиданно и странно, что барон пришпорил коня. Тот вывел его в небольшую лощину, посередине которой окружённый большей частью своры лежал человек. Он был без сознания. Де Крон спрыгнул с лошади, растолкал собак и подошёл ближе. Неизвестный лежал на спине. Похоже, убегая от собак, он зацепился за торчащий из земли корень дерева и, упав, ударился головой. Барон склонился над ним и, пощупав пульс, понял, что незнакомец жив. Поджидая свою свиту, де Крон более внимательно осмотрел «находку». Человек был явно высок и атлетически сложен, чуть вьющиеся чёрные волосы, смуглое лицо с слегка заострёнными чертами. Одет в брюки синего цвета, рубашку и кожаную куртку — все неизвестного покроя, на ногах странная обувь. Он был определённо неместным. Более того, барон, очень любивший в своё время путешествовать, не смог бы назвать местность, где люди одевались бы подобным образом. Этот человек его очень заинтересовал.

Наконец, появилась свита, и Алексимо Ре'дьяго приказал перевезти неизвестного в свой замок и позаботиться о его здоровье.

…Боль… Сплошная пульсирующая боль… Начинается в затылке и, не встречая препятствий, отдаётся по всему телу. «Но, если чувствую боль, значит жив?!».

Ярослав с трудом разлепил веки. Деревянные панели… «Что это? Неужели потолок?» Через боль повернул голову вправо, потом влево. Он находился в довольно большой комнате, полностью обитой деревянными панелями. Кроме того, на стенах также обнаружились несколько гобеленов. Прямо напротив кровати разместился огромный камин. Слева — стол с табуретами. Справа — шкаф и глубокое кресло.

"Где же я?"

Ярослав попытался сесть, но волна боли, вновь прокатившаяся по телу, легко смыла даже мысли об этом. Он снова потерял сознание…

…Голоса… Один — бархатный, женский, другой — упругий, мужской, явно привыкший отдавать приказы. Снова темнота…