«Глупости, Амалия, — попыталась я урезонить себя, свободной рукой нащупывая свисток для вызова кэба. Пару раз мне приходилось его истошным свистом собирать отовсюду зевак и нечаянных прохожих вместо экипажа. — Глупости. Вечно ты придумываешь! Почему сразу с перерезанным горлом? Тебя могут попросту задушить…»
Эти рассуждения заставили меня ещё больше рассердиться на бурность своего воображения, да так, что в раздражении я чуть было не прошла мимо двери, у которой остановился покупатель.
Женщина, которую мне представили как супругу покупателя, по моему глубочайшему убеждению, не могла быть женой ни ему, никому другому. На таких попросту не женятся. К счастью, приличная одежда и, пусть бедная, но чистая обстановка стесняли несчастную настолько, что она почти не проявляла присущую её кругу распутную вульгарность. Взгляд «жены» был пустым, глаза мутные, порочные, голос хриплый и пропитой. Даже ребёнок без труда догадался бы, кто она такая. Между тем, в осанке чувствовалось какое-то робкое достоинство, в жестах проскальзывало прирожденное благородство, а форма неухоженных рук отличалась редким изяществом. Шляпке бедняжка обрадовалась как дитя и не успокоилась, пока не примерила подарок десятью разными способами.
«Кто она? — спрашивала я себя, привычно помогая завязывать ленты. — Что довело эту несчастную женщину до столь жалкого состояния? Может быть, неудачный брак, преступная неосторожность, развод и падение в самые низы общества? Или юность, коварный обольститель, отбросивший совращённую им девушку как надоевшую игрушку?»
Я размышляла, между тем ловя на себе взгляды «мужа» этой несчастной. Он смотрел то на меня, то на свою «супругу» и, как и в лавке, будто никак не мог принять окончательного решения. Странный человек. Странный и опасный.
«Зачем он выдаёт себя за мужа падшей женщины? Что ему от меня могло понадобиться?»
Наконец, тема шляпки была полностью исчерпана и я, не дожидаясь положенных чаевых, заторопилась домой. Фальшивый муж даже не подумал меня проводить или объяснить дорогу обратно. Удивительно, какие невежи встречаются в наше время!
На улице ещё больше стемнело и, по-прежнему, было безлюдно. Вдалеке раздавался обычный гул города — приглушённо, словно из другой жизни. Вряд ли хоть один кэб свернёт в этот заброшенный переулок, да и у меня не столько денег, чтобы каждый раз брать наёмный экипаж.
Я прекратила теребить висящий на шее свисток и двинулась в сторону шума. Остаётся только гадать, куда я отсюда выйду, хотя это не так уж важно. Главное — оказаться в людном месте, а там можно спросить дорогу или сесть в конку.
Выбранный путь подвёл меня. Улица заканчивалась чьим-то тщательно огороженным садом. Из-за него — уже совсем близко! — шумели экипажи и доносились человеческие голоса. Я строго напомнила себе, что порядочные девушки не ругаются ни на покупателей, заведших неведомо куда, ни на людей, перегораживающих забором дорогу. Следует принять всё как есть и поискать другой путь, вот и всё. Завтра утром (сейчас госпожа Кик уже спит, как я думаю) будет удачный момент для разговора о прибавке. Что-то мне здесь не нравится.
Я всё-таки не удержалась от вздоха, выглядывая, нельзя ли попросту обойти сад, а не возвращаться по переулку в сторону дома мнимых супругов. Что-то мне подсказывало: от этих людей лучше держаться как можно дальше.
«Глупости, Амалия!» — привычно начала я, но в этот момент кто-то зажал мне рот, а после что-то мягкое тяжело обрушилось на голову. Больше я ничего не помнила.
Расскажи мне, дитя, кто качал колыбель
Неприкаяной жизни твоей.
Кто от горьких тревог, от разливов страстей
Уберёг твою робкую тень?
Он ночною порой осыпал серебром
Твои юные чистые сны,
Цвет полынный степной жарким ветренным днём
Приклонял до усталой земли.
Защитить вопреки, чашу боли отъять
От бутона невинного губ,
Чтоб фиалки смешливая лёгкая стать
Сохраниться могла среди вьюг.
Что ж теперь? По-над берегом стылой реки,
Где забвения воды текут,
Он оставил тебя. Не кричи, не зови,
Не вернётся загадочный друг.
Он оставил… Отвесив незримый поклон,
Поручил твои жизнь и судьбу
Неживому, живущему кровью и злом,
И немёртвому, что во гробу.
Расскажи мне, дитя, про былые мечты,
Про желанья, которым цена
Ныне — пфенинг, да горсть придорожной пыли.
Сердце выжмет чужая рука…
Слёз последних, фиалка, не сдерживай ток,
Сколько глаз ещё будет сухих!
Сколько жизней пройдёт, как сквозь пальцы песок,
Оборвав драгоценную нить.
Не страдай о былом над мерцанием вод,
Пей забвенье глоток за глотком.
Ты увидишь, что будет — всему свой черёд.
Но ничто не вернётся потом.
Читать дальше