Астрид Линдгрен - Братья Львиное Сердце [перервод Б.Ерхова ]

Он замолчал и больше не рассказывал ничего. Мы молча ли оба, я устал, и мне было невесело. Сказка о Нангилиме меня не утешила. Нангилима была далеко.

Все больше и больше смеркалось, горы становились чернее и чернее.

Большие черные птицы кружили и печально кричали над нами. Шумел водопад Карма. Мне надоел его шум. Он на поминал о том, что хотелось забыть.

Да, все вокруг было печально, и я подумал, что никогда не смогу больше веселиться.

Я подвинулся ближе к Юнатану. Он сидел тихо, прислонившись спиной к каменной стене, и лицо его было бледным. В отблесках костра он выглядел как настоящий сказочный принц, хотя и бледный, и печальный, но сказочный принц.

Бедный Юнатан, подумал я, тебе тоже невесело – ох, как бы мне хотелось развеселить его хоть немного!

Мы уже долго молчали, как вдруг Юнатан проговорил:

— Слушай, Сухарик, я должен тебе кое–что сказать!

Я сразу же испугался: когда он так говорил, то всегда выкладывал что–нибудь неприятное.

— Что ты хочешь сказать? — спросил я.

Он провел указательным пальцем по моей щеке.

— Только не пугайся, Сухарик … Но ты помнишь, что го ворил Орвар? Даже маленького язычка пламени Катлы до вольно, чтобы убить или парализовать кого угодно, ты помнишь, он говорил это?

— Да, но почему ты об этом заговорил? — спросил я.

— Потому что … потому что маленький язычок пламени лизнул меня, когда мы спасались от Катлы.

Целый день мое сердце болело из–за всех ужасов и страхов, какие мне пришлось увидеть и пережить, но я ни разу не заплакал. А сейчас плач вырвался из горла как крик.

— Неужели ты опять умрешь, Юнатан?

— Нет, но так было бы лучше. Я не смогу больше двигаться.

И он объяснил мне то самое жестокое, что скрывал ось в пламени Катлы. Иногда оно не убивало на месте, нет, но действовало еще страшнее. Оно нарушало что–то внутри, и человек как бы застывал целиком и становился неподвижным. Болезнь подбиралась незаметно, крадучись, медленно и неумолимо.

— Сейчас я еще двигаю руками, — сказал он, — но скоро не смогу и этого.

— А ты не думаешь, что болезнь пройдет?

— Нет, Сухарик, такое не проходит, только если я попаду в Нангилиму!

Только если он попадет в Нангилиму, а, теперь я понял! Он опять хочет бросить меня одного, я так и знал! Один раз он уже удрал от меня в Нангиялу …

— Нет, этому не бывать! — сказал я. — Только вместе со мной. Ты не бросишь меня одного!

— Неужели ты хочешь со мной?

— Да, а как же! Разве я не говорил: куда бы ты ни отправился, я повсюду буду с тобой!

— Да, ты так говорил, и спасибо тебе за это … Но туда трудно попасть. — Он еще помолчал, а потом спросил: — Ты помнишь тот раз, когда мы выпрыгнули из окна? Когда во круг горело и мы выпрыгнули во двор? Тогда я попал в Нангиялу, помнишь?

— Еще бы не помнить, — ответил я и снова заплакал. - Как ты можешь спрашивать? Я не забывал об этом ни на минуту с тех самых пор.

— Да, я знаю … — сказал Юнатан и снова потрепал меня по щеке. — Мы могли бы прыгнуть еще раз. С обрыва. Вниз на лужайку.

— Но мы же погибнем, — сказал я. — И попадем в Нангилиму?

— Попадем, точно, — сказал Юнатан. — Как только коснемся земли, мы увидим свет Нангилимы. Утренний свет над долинами Нангилимы, там сейчас утро.

— Ха, ха! Так мы прямиком запрыгнем в Нангилиму, - засмеялся я впервые за долгое время.

— Да, — ответил Юнатан. — Стоит нам коснуться земли, и мы увидим тропу в Яблоневую долину. Грим и Фьялар будут стоять и ждать нас. Нам останется вскочить в седло и по скакать.

— И ты сможешь двигаться?

— Да, моя болезнь останется здесь, там я снова смогу радоваться жизни. Да и ты, Сухарик, тоже. Тропа в Яблоневую долину идет через лес. Через свежий утренний лес.

— Отлично! — воскликнул я и снова засмеялся.

— И мы не будем торопиться. Мы искупаемся в небольшом озере, если захотим. Ведь все равно успеем в долину раньше, чем Маттиас сварит суп.

— Здорово же он обрадуется, когда мы придем, - подумал я вслух. - Но потом меня словно обухом огрели по голове. — А Грим с Фьяларом? Каким образом мы заберем с собой их? Откуда ты знаешь, что лошади будут стоять там и ждать нас? Вон они, лежат и спят!

— Они не спят, Сухарик. Они умерли. От огня Катлы. Там лежат только их шкуры. Верь мне: они уже стоят на тропе в Нангилиме и ждут нас.

— Так давай поторопимся, — сказал я, — чтобы им не пришлось ждать долго.

Но тогда Юнатан посмотрел на меня и улыбнулся:

— Я не могу поторопиться ни вот столечко. Я с места не могу сдвинуться, ты забыл?