Эмили Мартин - Лесничая

— Это было не так. Вал смог принести это мне в камеру, когда его отец приговорил меня.

Она провела большим пальцем по крышке.

— А имя? Краснорук?

— Ах, да. Это имя он взял в тринадцать. Его отец хотел, чтобы он взял что-то в стиле семьи, но Вал, конечно, так не сделал. Он не очень-то придерживался принципов прошлых правителей.

— Расскажи, как юный принц смог так отдалиться от убеждений его предшественников?

Я заерзала.

— Если вкратце, Вандален был ужасным отцом. Если точнее, дело было в его любви к жене.

— Он любил свою жену?

— Королеву Сацию. Маму Валиена. Они полюбили друг друга, сыграли свадьбу, через пару лет она забеременела наследником. Что-то пошло не так. Она заболела. За месяц до конца беременности казалось, что она и ребенок умрут, и целители вырезали ребенка. Вал родился раньше срока, но его мать не пришла в себя после операции. Она умерла с болью.

Мона вздохнула.

— Ясно. И Вандален…?

— Хороший отец принял бы сына, почитая жертву королевы. Но он не был добрым, а горе все ухудшило. Почти все детство Вал провел в обществе няни. А потом Вандален не упускал шанса упомянуть, что из-за Вала у него нет жены, а у страны — королевы. Вал рос, считая, что злость отца — его вина. А потом король начал вымещать гнев ужасными способами.

— Какой ужас.

— Зато Вал вырос хорошим человеком. Он находил наставников, что учили его ездить верхом, охотиться, выслеживать. Его вырастили его подданные. Они помогли ему создать свои принципы, рано понять себя. Он в десять лет знал свой народ лучше отца.

— Вандален, думаю, это не ценил?

— Не совсем. Опасно было перед тринадцатым днем рождения Вала. Вал хотел взять себе эпитет, который подавил бы королевского орла отца, но, конечно, Вандалена это не устраивало. Была ужасная ссора. Вандален замахнулся на Вала подсвечником. Он промазал, а Вал уклонился и упал, угодив правой рукой на раскаленную решетку камина.

Она скривилась.

— Шрамы на его ладони…

— Ожог был ужасным. Той ладонью он по сей день ничего не чувствует. Я нашла его случайно в кладовой стражей через пару часов после случившегося, он пытался перевязать ожог одной рукой. Я тогда его почти не знала, так что не спрашивала, что случилось, а он позволил промыть и перевязать раны. За годы он научился держать меч и лук левой рукой, так что он неплохо владеет обеими руками. Мы с ним сблизились достаточно, чтобы он рассказал мне, что случилось. Мне и до этого не нравился Вандален, но издеваться над сыном… — я выдохнула. — Я не могла быть верной такому человеку.

— И Вандален не возражал, чтобы Валиен взял себе прозвище Краснорук?

— Возражал. Громко. Ссоры были и после этого. Но Валу было все равно. Он уже не был верен ему, он сосредоточился на тренировках с нами, стражей.

Мона посмотрела на компас.

— Но он на коронации стал Голубым дымом. Что это означает?

Я теребила бинты на плече.

— Люди называют так утренний туман на горах. Он сгорает на солнце. Он взял имя, что не продержится долго.

— Конечно. Ведь он собирается жениться на тебе.

Я кашлянула и впилась в одеяло. После мгновения тишины она опустила голову, пытаясь поймать мой взгляд.

— Таков план, да?

На одеяле была вышита голубая рыба и белые пузырьки из жемчуга. Один пузырек грозил оторваться. Я катала его пальцами.

— Мэй?

— Да, да. То есть, так и есть.

— Ты хочешь выйти за Валиена?

— Да, — я потянула за жемчужину. — Хочу.

— Но?

Я кашлянула.

— Но… Вал теперь король.

— Ты ведь думала об этом перед изгнанием, — сухо отметила она. — Его отец не жил бы вечно.

— Слава Свету за это, — я крутила жемчужину на нити. — Думаю, я… начала смотреть иначе после пяти лет блужданий. До этого мне казалось, что выступать против Вандалена схоже с прогулками с Валом. Когда он узнал, что Вал сделал мне предложение, он бушевал, кипел, приказал мне больше не смотреть на принца. В ту ночь, в середине лета, я нарядилась и танцевала с Валом до утра, — я снова потянула за бусину. — На следующий день Вандален вызвал меня перед советом, отдал жестокие приказы, я накричала на него, и он выгнал меня из страны.

— Тогда ты победила, — сказала Мона. — Ты вернешься в страну, выйдешь за Валиена, исправишь все, что натворил Вандален. Хватит распускать мою вышивку.

Я пригладила жемчужину на место.

— В том и дело, Мона. Я не хочу больше мстить. Я не хочу становиться королевой, чтобы последнее слово было за мной. Сильвервуду нужна та, что подойдет для этой роли.