Подумав несколько минут и оставляя за собой полосу вытоптанной травы (прям как трактор), я пошла в ту сторону, куда падала моя тень. Уж не знаю, восток ли это, запад…
Кстати, а что там говорила наша училка насчет определения сторон света? Сейчас, сейчас.. Сейчас вспомню… Ура! Вспомнила! Снег всегда начинает таять с северной стороны оврага!
М–мда. Боюсь, мне это не поможет. А, ладно, обойдусь безо всяких сторон света, тем более что в той стороне, куда я иду, виднеется одинокое дерево – мой единственный маячок.
Когда до дерева осталось метров тридцать, я разглядела, что вокруг него находится голый пятачок земли, высохшей под палящими лучами солнца, а потому с утроенной скоростью рванулась туда.
Минут через пять я наконец–то вышла из травяных зарослей. Ну что ж, здесь по крайней мере можно лечь поспать, тем более, что начинает смеркаться. Но прежде надо посмотреть на дерево, что это за дуб–яблоня.
Я начала обходить дерево и замерла. На этом пятачке голой земли я была не одна. Раньше этого человека не было видно из–за того, что его закрывал широкий ствол, но теперь я могла полностью насладиться его лицезрением. Хотя если честно, наслаждаться было нечем.
Какой–то парень примерно одного со мной возраста, одетый в бывшую когда–то белой рубашку, черные брюки и высокие сапоги, был пришпилен как бабочка к этому самому дереву. В его руки, вздернутые над головой, прямо в ладони, были вбиты толстые металлические то ли гвозди, то ли штыри. Похоже, он уже давно был без сознания (а может быть и мертв…). Белые (именно белые, а не седые!) волосы, закрывавшие лицо и спускавшиеся до пояса были заляпаны высохшей грязью, на рубашке застыли потеки крови…
Я осторожно отвела прядь волос у него с лица и прикоснулась к его шее. Пульс был едва слышным и, как говорят в американских и бразильских сериалах, нитевидным, но, слава богу, что хоть таким. И еще, слава богу, что он хотя бы стоял на земле, а не висел в воздухе.
Подцепив ногтями шляпку этого гвоздя, я начала вытягивать его из ладони. Тот легко поддался, и парень повис на одной руке, навалившись всем своим весом на меня. Я осторожно подперла его плечом и занялась второй рукой.
Наконец я отделила этого хлопца от дерева и уложила на землю. Ну и что мне теперь с ним делать? Все, что у меня есть – небольшая фляжка воды на поясе (я забыла отдать ее Луису). Нет, я, конечно, могу промыть ему раны, но что мне делать потом? Приложить на них какую–нибудь травку вроде подорожника? А где вероятность того, что я не воспользуюсь местным эквивалентом вороньего глаза или белладонны?
Ладно, позже разберемся.
Я оторвала у себя от рукава небольшую оборку и, поливая ее водой начала смывать кровь. Когда я протерла правую руку и приступила к левой, мой опекаемый открыл глаза. Что–то мне в этот момент в нем не понравилось, но вот что, я так и не поняла.
Хлопец несколько секунд попрожигал меня взглядами, а затем просипел:
– Пить.
Моя фляжка была наполовину пуста, но я, не раздумывая, приподняла его голову над землей и начала переливать драгоценную влагу в рот. Он пил жадно: струйки воды стекали по подбородку, смешиваясь с пылью. Наконец он напился и сел, опираясь о землю запястьями.
– Почему ты помогла мне?
Интересный вопрос.
– Я не привыкла проходить мимо, – выдала я первую пришедшую мне на ум версию
– Ну–ну, – хмыкнул он, смерив меня взглядом. И опять я не поняла, что было в нем странным (и во взгляде, и в его хозяине). – И как же тебя зовут, о непривыкшая?
– Евгения, – сейчас он опять поиздевается над моим именем.
– Как? Эухениа?
М–мда, «Эжени» звучит намного лучше. Эта «Эухениа» вообще, название какой–то лекарственной травы! Но я решила не заострять на этом внимания и просто поинтересовалась:
– А тебя как?
– Ланс.
Угу. Сэр Ланселот – рыцарь без страха и упрека, беловолосый, волохматый и прибитый гвоздями к дереву… Романтика…
Он помолчал еще несколько мгновений, а затем поинтересовался:
– У тебя есть что–нибудь поесть?
– Откуда? – удивилась я. – Все что у меня было, это вода, да и ту ты выпил.
Смеркалось. В засохших ветвях дерева тихо застонала какая–то ночная птица.
– Ясно… Костер зажечь сможешь?
– Я что, похожа на пожарника? – возмутилась я.
В глазах этого недоделанного Иисуса я ясно прочла, что он обо мне думает. К счастью, Ланс был культурным мальчиком, а потому не стал высказывать свои мысли вслух.
– Помоги мне встать, – приказал он.
Читать дальше