Елена Волкова - Ведьма

— Стой ты, идиот! Доставай мобилу, звони в скорую: Пашка не дышит и глаза закатил!..

Маргарита сдержалась, чтобы не вернуться и не посмотреть в лицо уборщицы — не окажется ли оно тем навсегда врезавшимся в память лицом таинственной отшельницы из белорусского леса, но решила не испытывать судьбу и не впадать в опасную иллюзию о собственном всесилии и неуязвимости. Выбежав на перрон, она увидела, что один автобус стоит с отрытыми дверьми и кто-то укладывает тюки и корзины в багажное отделение, а другой мигает фарами, фырчит и трогается с места. Поскольку для разговоров с водителем первого автобуса еще имелось в распоряжении минуты две или даже больше, Маргарита рванула наперерез ко второму, замахала руками перед самым окном водителя, в свете фар, и закричала, что было сил:

— Мне на Могилев!!!

Все находившиеся на перроне отвлеклись от своих дел и уставились на нее. Автобус остановился, водитель высунулся из окна и одной из тех фраз, которые «без падежей», выразил свое обоснованное возмущение, а потом сказал:

— Читать не умеешь, оглашенная? Я на… Вон тот на Могилев! — и показал пальцем в ту сторону, где заканчивалась посадка. — Уйди с дороги, полоумная…

Маргарита вернулась к автобусу с раскрытыми дверьми:

— Вы на Могилев?

— Я на Могилев, — ответил водитель, разглядывая ее с любопытством.

— А когда отходите?

— А прямо сейчас и отходим.

— А касса закрыта…

— А и не надо она тебе. Мне заплатишь и поехали.

— Сколько?..

— Столько. А пальто твое где?

— Дома забыла…

Путь до могилевского автовокзала занимал, согласно расписанию, пять с половиной часов часов. Но Маргарита намерена была выйти значительно раньше и поэтому, после трех часов тряской езды и созерцания меланхоличных черно-белых белорусских пейзажей конца осени, пробралась по проходу к водителю и спросила:

— Далеко ли до поворота на Гребешки?

— Гребешки? Ты откуда? Гребешки вымерли давно! Там уже и срубы погнили.

— Я знаю. Но мне надо выйти там.

Сказать, что она считает необходимым выйти примерно за километр до поворота на не существующие уже Гребешки, посреди леса, где не выходят на шоссе ни проселок, ни тропа, будучи к тому же одетой настолько легко, что по истечении получаса пребывания под небом, готовым просыпать первый снег, жестокая простуда гарантирована, она не решилась.

— Куда ты собралась, ненормальная?! — пытался увещевать ее добрый водитель. — Нету там никого, говорю тебе! Километров на сорок в округе никого нет, а то и больше! Может, не Гребешки тебе нужны, а Гармошино? Перепутала?

— Нет. Гребешки. Хорошо помню.

— Замерзнешь ведь!

— Бог даст, не замерзну.

— Ну, как знаешь.

Через некоторое время он показал рукой вперед:

— Вот остановка на твои Гребешки.

Маргарита вздрогнула и схватила сумку:

— Остановите здесь!

— Так не доехали же еще!

— Здесь!..

Водитель покачал головой и остановил. Остальные пассажиры дремали. Маргарита выпрыгнула из автобуса, тот мигнул фарами и скрылся. Бетонный козырек остановки едва угадывался в сером мглистом рассвете. Ветра не было, но температура едва ли поднялась в то утро выше нулевой отметки. Шоссе было пустынно. Сосновый лес выставил к обочине густой подлесок, как передовую линию обороны. Трава полегла уже под утренними заморозками. Маргарита двинулась по левой обочине, стараясь разглядеть в подлеске намек на тропу. Так и случилась, и она не удивилась этому, даже обрадовалась, решительно перебралась через кювет и начала углубляться в лес. То, что тропа открылась, она сочла хорошим знаком: значит, Ведьма не противится ее приходу, открыла ей дверь и поджидает где-то неподалеку. Если бы она не нашла тропы, это было бы приговором, означало бы, что ее здесь не ждут и говорить с ней не хотят.

Лес был таким же, как и год назад, но теперь был день, хотя и пасмурный, и было гораздо холоднее, чем тогда. Маргарита шагала размеренным и скорым шагом и пока еще не замерзла, но через несколько минут пальцы рук начали застывать, голова же и вовсе была непокрыта. На часы она не взглянула, не засекла время начала пути, и вот уже стрелки близились к полудню, а никакого намека на поляну, заброшенное поселение или хоть что-нибудь, не наблюдалось. Сосны вздымались по обе стороны тропы, словно колонны в заброшенном храме, и шумели ветвями где-то так высоко, что не видно было, есть ли у них эти ветви. Солнце не угадывалось за плотными серыми облаками, как будто его и вовсе не было, а небо просто закрасили серой краской…