Светлана Дильдина - Сильнейшие

А рано утром, пока еще солнце не встало, он придет… Тахи придет один.

Приятели Кави — один желтокожий, маленький, другой много выше, с орлиным носом — внимательно выслушали, согласились, что южан давно пора проучить. В торговых точках Чема и Уми еще можно терпеть их заносчивость, но они и в Тейит наведываются, словно к себе домой! И мало того, что в Чема и Уми появляются полукровки, мало того, что порой хватают девушек из далеких поселений, так еще и тут на наших сестер глаз положили!

Правда, маленький посомневался недолго — а нам-то самим каково будет потом, после того, как мы его убьем? Но Кави высмеял приятеля, резко. А Качи ули в пальцах вертел, разглядывал, ровные ли дырочки просверлил. Больше его ничего не интересовало.

— Хольта не забудьте, — обронил, не отрывая взгляда от свирели. — Если промажете, хоть щит у вас будет.

— Ты что, трусишь, что ли? — нахмурился Кави.

— Дурак. Тебе шестнадцать весен, а ему много больше. Не мышка с хвостиком, у него зубы во!

На слова от кого другого взвился бы, но брата послушал.

Всю ночь держали при себе хольта — маленькие золотистые полусферы из Солнечного камня, оправленные в золото. Кави, такой неугомонный обычно, в эти часы был сам на себя не похож — строгое лицо, сосредоточенное, словно мира вокруг нет, и плевать, а ему обязательно нужно решить некую загадку. Хочешь не хочешь, а придется кристально ясным сделать разум, подобным драгоценному камню, и таким же холодным, если угодно своим слабеньким Даром воспользоваться. Но все же отвлекался все время. Качи — тому проще. Силы чуть больше, чем у головастика, зато владеет ей куда лучше. Только воином быть не хочет. И брата одного оставлять не пожелал.

Дорога до поворота, где собирались ждать, показалась на удивление короткой. Сердце стучало от возбуждение — но Кави, единственный из всех, почувствовал желание повернуть, и снова идти сюда, и снова… хотелось, чтобы никогда не кончалась дорога, в конце которой была смерть врага, дорога, по которой шагаешь, полный колючей пьянящей злости. А потом… он впервые подумал о Соль. Захочет ли она ему сказать хоть слово — потом? При всей самоуверенности своей — засосало под сердцем, и уже не так был уверен, что все пройдет гладко. Соль умеет сердиться. Не подумал бы, если бы сам не видел. Покосился на брата — вот уж кто являлся образцом спокойного безразличия. Потеряет подругу детства — подумаешь. У него останутся свирель, звезды и капли из хрусталя, бесполезные для его невеликой Силы, но ценные хоть намеком на нее.

А потом показался черный силуэт, бесшумно скользящий — когда надо, южане умели двигаться, словно тени, и украшения их звенящие этому не мешали, как будто пропадали на время. Кави сомневался пару ударов сердца — противно было нападать со спины. Но когда на зверя охотятся, особо не рассуждают. Бросил дротик, и Качи свой метнул следом, и двое других — вразнобой. Тахи увернулся от первых, перехватил в воздухе и отправил обратно; не успели перехватить собственное оружие, и оно зазвенело на камнях сзади. А приятели Кави просто промазали — дротик одного висящий конец тесьмы на голове Тахи задел, второго — просвистел на расстоянии длины ладони. Кави на миг показалось, что перед глазами змея — черно-оранжевая, стремительно-гибкая. Тяжело уследить, в какой миг она бросится. И нельзя разобрать, как работают мышцы ее — просто ядовитая молния перед глазами.

Южанин ушел от удара, но сам не нападал — Кави даже почудилось предупреждающее змеиное покачивание. "Не тронь, уходи" — а некоторые змеи слегка шею раздувают, последнее предупреждение.

Кави потянулся к Солнечному камню, все из него и из себя забирая; знал, что брат то же самое делает. На южанина обрушилось нечто — тягучее, ледяное, мешающее движениям. Невидимое. Кави вскрикнул, когда огонь взорвался вокруг Тахи. Тоже невидимый. Протянул язычки вперед, горло юноши лизнул, больно — словно когти зверя рванули. А Качи схватился за глаза, съежился в пыли. Один из приятелей Кави нож метнул — от страха, не соображая, куда надо целиться. Попал в плечо, слегка кожу рассек. А нож Тахи ему под ребро вошел. Качи, зажимая глаза ладонями, выл тихонько, тонко и безнадежно. Четвертый нападающий сбежал. Тахи сделал несколько шагов вперед, обронил: — Мальчишки… Подобрал дротики, стер кровь с плеча. Нагнулся сначала над лежащим навзничь приятелем Кави, выдернул нож из его тела. — Выживет, если есть у вас хорошие целители. Повернулся к Кави, сгреб его волосы в кулак, заставил поднять голову. Юноша уже несколько оклемался, и с ужасом смотрел на брата. Тахи заставил его смотреть на себя — И зачем тебе это понадобилось? Ведь это ты их привел. — Я, — сквозь зубы откликнулся юноша. — А зачем — догадаться нетрудно! Я свою сестру не отдам всяком тварям. — Про «сестру» мы уже говорили. Кави дернулся к брату, рискуя остаться без волос. — Погоди. — Йишкали… что ты сделал с ним?! — Если своим же щитом получишь по лбу, тоже не обрадуешься. Не умеет, а лезет. Не моя забота, сможет ли он видеть. А ты… — Тахи держал крепко. — Слишком легко отделался. Так не годится. Нож сверкнул в пальцах, и Кави раньше кровь на своем лице ощутил, и только потом уже боль. Тахи отпустил его и неторопливо скрылся за поворотом.