Ольга Сергеева - Хозяин Стаи

А еще новый широкий ошейник закрывал один из шрамов на теле Зан. Собственно их и было-то всего два и оба на шее, с левой стороны: один оказался под ошейником, а второй прямо над ним, как раз на том самом месте, где под нежной кожей билась синеватая жилка. Тонкие, белые, почти не видимые. Их никто и не замечал кроме самой Зан. Их не замечала и она сама, пока жила в Догате, в школе для рабынь. Все изменилось только здесь в Годруме, когда ее кожа после постоянного пребывания на солнце потемнела от загара. Конечно, она по-прежнему оставалась очень светлой, намного светлее, чем у местных жителей, но все-таки загорела достаточно, чтобы на ней проявились тонкие белые ниточки шрамов — единственных шрамов на ее теле.

Зан не пыталась их скрывать. Хозяин оставил на ней глубокие отметины. Куда уж там каким-то шрамам?! Никто не замечает вокруг и не пристает с расспросами — уже достаточно! Недоумение окружающих вызывало другое: почему эти шрамы по-прежнему оставались единственными. Зан видела рабов, проведших по столько же боев, сколько и она. Их кожа была покрыта страшными рубцами: по одному, а то и по несколько новых после каждого выхода на арену. Только на ней все полученные раны заживали, не оставляя никаких следов, да еще и затягивались в несколько раз быстрее! Али-Хазир вначале заинтересовался. Зан сказала, что не знает, почему так. Али-Хазир усомнился. Зан предпочла промолчать. Али-Хазир решил оставить ее в покое: в конце концов, рабыня с красивым молодым телом нравилась публике гораздо больше, чем рабыня с телом изуродованным. А уж то, что ей не приходилось подолгу восстанавливаться после каждой травмы, пропуская бои, было и вовсе замечательно.

Поверх воротника из стальных пластинок Зан прикрепила наспинные ножны, сначала правые, потом левые. Широкие ремни крест-накрест легли через грудь. Зан привычным движение подтянула пряжки, подергала за ремни, проверяя, надежно ли они закреплены, не перекосятся ли в самый неподходящий момент. От этого зависело, насколько легко и быстро она сможет вытащить из них оружие. Что еще нужно для успеха гладиатору?

Умение им владеть. Разным. Самым сложным и необычным. За пять лет в догатской школе Зан пришлось изучить множество разных наук, в годрумском цирке ее учили владению оружием. Али-Хазир не жалел на это ни времени, ни ее сил, ни собственных. Он знал: молодая смазливая рабыня понравится зрителям, но еще больше им понравится рабыня вооруженная.

На арене годрумского цирка начиналось новое представление. В нем друг против друга должны были сойтись двадцать рабов, разделенных на две команды. Одни были вооружены копьями и продолговатыми щитами, у других были круглые щиты и мечи. Еще у каждого из гладиаторов на правой руке были повязаны куски ткани красного или синего цветов.

— Это что-то вроде опознавательных знаков? — поинтересовался боярин Родослав у пиратского адмирала Тайко-Сида, в ложе которого на трибунах годрумского цирка они сейчас и сидели. Гость все-таки принял угощение — стакан охлажденной воды — и теперь сделал из него небольшой глоток.

— Да, — пожал плечами Тайко-Сид, наблюдая, как на арене рабы выстраиваются в две шеренги друг напротив друга. Скоро главный распорядитель боев — известный всему Годруму надсмотрщик Али-Хазир подаст знак, и они бросятся в атаку. — Сейчас их, конечно, еще можно отличить по оружию, но потом такая свалка начнется, — Тайко-Сид махнул рукой. — Да вы сами увидите!

Откровенно говоря, он не очень понимал, как ему следует себя вести: он не знал, бывал ли его гость когда-либо раньше на гладиаторских боях. Насколько подробно ему следует объяснять правила, чтобы с одной стороны не показаться навязчивым, а с другой не проявить невнимание к гостю?

Сигнал к началу был подан. Рабы бросились друг на друга, что-то громко закричав, очевидно чтобы подбодрить самих себя. Толпа на трибунах в ответ завопила еще больше. Им уж точно было веселее, чем рабам на арене.

Тайко-Сид покосился на своего гостя: как тому нравится представление. А лицо боярина Родослава ничуть не изменилась. Он смотрел на арену все также, словно там и не было двух дюжин рабов, режущих друг друга. Две человеческие стенки столкнулись. Крик сменился звуками глухих ударов оружия о щиты, звоном металла о металл, предсмертными хрипами, алой кровью, брызнувшей на белоснежный песок…

— Я слышал, что рабов-гладиаторов иногда выкупают? — поинтересовался боярин Родослав. Он произнес это, не повернувшись к адмиралу. Просто поднес к губам стакан с ледяной водой и сделал из него еще один небольшой глоток. Взгляд его не отрывался от происходящего на арене. Совершенно равнодушный взгляд. Хотя кто его разберет, что там, в этих глазах, в которых даже зрачка от радужки не отделить?! — Тех, кто хорошо дерется, покупают матросами на корабли или даже охранниками, — продолжил он свою мысль.