Робин Бейли: Стужа

Стужа напряглась и потянула из ножен Жало Демона. Будто почуяв, что она боится, единорог остановился и заглянул ей в глаза, и тогда она увидела, что они лучатся мягким теплом.

Ее пальцы разжались, и она отпустила рукоятку кинжала.

Весь в запекшейся крови, его рог плавно скользнул ей под руку, и зверь ткнулся ей носом в ладонь, она почувствовала его нежное дыхание. Она осторожно провела рукой между его загадочными глазами вниз по широкой морде. По шкуре единорога пробежала дрожь, когда она почесала его длинную шею. Стужа пропустила сквозь пальцы струящуюся гриву, ее прикосновения становились все более смелыми. Его стройные ноги были само совершенство, быстрые и сильные копыта, гораздо крупнее, чем у обычной лошади, отливали синевой, как и смертоносный рог на лбу. Хвост стелился по земле, густой и шелковистый.

Она коснулась витого рога и, замирая от страха и любопытства, провела по нему рукой. Краем плаща она оттерла с него кровь, и он снова блеснул на солнце.

Просто удивительно, как быстро они подружились. Такие животные существуют лишь в сказаниях, говорила она себе, или в аду. Неужели одно из них стоит перед ней и лижет ей пальцы?

Случайно она задела рукой серебряную рукоятку Жала Демона и вдруг вспомнила слова Незнакомца. Второе оружие против Зарад-Крула попадет к ней по собственной воле, не единорога ли он имел в виду? Она решительно схватилась за спутанную гриву и вскочила ему на спину. Он метнулся в сторону, но тут же встал смирно. Стужа облегченно вздохнула. Она всерьез опасалась, что он сбросит ее, а может быть, даже растопчет. Но единорог оказался совсем ручным, трудно было поверить, что не так давно он убил двух человек.

Она спрыгнула на землю, чтобы вытащить свой меч из тела Верикуса. Ухватившись за рукоять обеими руками, она с усилием высвободила клинок и вытерла его о рукав мертвеца. Стужа опять взобралась единорогу на спину. Когда наступит ночь, ей не придется снова идти к Шазаду пешком.

— Постой, — раздался слабый голос. — Прошу тебя.

Она обернулась. Человек, которого Верикус назвал своим сыном, приподнялся на локте и помахал ей кровоточащей культей.

— Помоги мне, — взмолился он.

Она всмотрелась в его лицо и внезапно вспомнила ненавистное лицо другого юноши, ее родного брата. Они были похожи, примерно одного возраста, она так же стояла когда-то, склонившись над ним, и с ее меча капала его кровь.

— Что ж, я могу тебе помочь. Выпущу тебе кишки, и ты умрешь быстро и легко.

— Ты ведь не бросишь меня здесь умирать. — Он захныкал, тыча в нее обрубком. Красная струя затекала ему в рукав, под ним собралась уже целая лужа. Кровь медленно впитывалась в землю.

Стужа внимательно смотрела в его мертвенно-бледное лицо. Если рану прижечь и забинтовать, он, может, и выживет, но в этом она сомневалась. Ей приходилось раньше видеть такие раны у воинов ее отца. Почти всегда кровь превращалась в яд и кожа вокруг раны приобретала зеленоватый оттенок. Смерть была медленной и мучительной. Ей было все равно, умрет он или нет. За ней числились и куда более тяжкие грехи.

Она тронула каблуками бока единорога, и они отправились в путь.

— Но как же так? — услышала она пронзительный крик. — Этого не может быть! Женщина и лошадь — и я убит!

Это заставило ее остановиться и в недоумении обернуться. Он что, слепой или совсем спятил от отчаяния? Назвать ее боевого друга лошадью! Верикус называл единорога чудовищем, остальные тоже.

И вдруг она резко развернулась, подъехала к юноше и наклонилась к нему со спины единорога. Юный разбойник сел, испытующе глядя на нее полными надежды глазами.

— Может быть, я и помогу тебе… Если ответишь мне на один вопрос.

Он с готовностью закивал.

— На какой лошади я сижу верхом?

Он тупо уставился на нее, и она повторила вопрос.

— Отвечай, если хочешь, чтобы я помогла тебе.

Его губы осторожно растянулись в улыбке.

— Ну, это большой черный жеребец.

Она задумалась над его словами, потом вынула из ножен меч и вонзила его прямо в сердце юноши. Быстрая смерть — это даже больше, чем он заслуживал.

Дорога через Итай Калан тянулась на север. Паутина, поблескивающая на верхушках старых деревьев, появлялась все реже, а вскоре и вовсе исчезла. Больше не попадались древние, замшелые стволы, она приближалась к опушке леса. Ветер донес запахи людского жилья. Солнце уже садилось, когда она выехала из леса и посмотрела через Гаргасскую долину на ворота Шазада.

Она похлопала единорога по холке, шепча имя, которое она придумала для него, — Ашур, в честь эсгарийского бога войны. Сейчас этот зверь может создать ей определенные неудобства. В городе его необычные глаза, блестящий рог, пожалуй, привлекут внимание; а толпы зевак ей ни к чему. Она перебросила ногу через шею Ашура и спрыгнула на землю.