Робин Бейли - Стужа

И вдруг Зарад-Крул дернулся. Брови его еле заметно изогнулись. Он поднес руку к виску, его лицо свело судорогой боли, колени его подогнулись, и он с воплем рухнул на землю. Радостные крики шондосийцев разнеслись по равнине.

Эйкус занес над врагом меч.

И тут торжествующие возгласы превратились в вопли ярости, потому что к шондосийцам стремительно кинулся Нугарил на своих шести каменных ногах. Стужа тоже хотела закричать, но не смогла произнести ни звука. Застыв, она смотрела, как Темный бог подцепил Эйкуса одним когтем, обхватил его своими клешнями и стал сжимать до тех пор, пока не брызнула кровь. Потом он небрежно кинул безжизненное тело себе в пасть и проглотил его.

Никакие приказы Миноса не могли удержать шондосийцев.

Стужа направила своего скакуна прямо к Зарад-Крулу. Она жаждала его крови, все остальное было не важно.

Но как они ни спешили, увы, им не удалось расправиться с колдуном, потому что Нугарил поднял его и перенес на крутой скалистый утес, где тот был в безопасности.

Шондосийцы взревели и в ответ услышали вой — это шардаханская армия пошла в атаку.

Они встретились с оглушительным грохотом, не соблюдая строя, не слушая команд. Это была схватка, в которой людьми руководила только необузданная жестокость. Лязг стали, свист стрел, жалобное ржание, предсмертные хрипы слились в однородный шум — жуткую музыку боя, которая могла свести с ума кого угодно. И Стужа как безумная носилась по полю битвы, неожиданно возникая то здесь, то там. Она сшибалась с конными воинами, свешивалась из седла, чтобы одним махом выпустить кишки пешим шардаханцам, которые попадали в ее поле зрения. Меч пел у нее в руках, она рубила и кромсала, словно не знающая жалости машина для убийства.

И вдруг ее внимание привлекла ярко-голубая вспышка, потом еще несколько. Она быстро огляделась и с радостью отметила, что шондосийцы применили более мощное оружие, чем сталь, — посохи Старейшин и магистров. И те шардаханцы, кого коснулось голубое пламя, с громкими воплями падали замертво без всяких видимых повреждений. Но потом им на помощь пришел тот, кто был создан из ночной тьмы. Ментес. Стужа подняла глаза и вскрикнула, но никто не услышал ее в шуме битвы. В правой руке бога возникло копье, подобное тому, что Зарад-Крул метнул в Эйкуса, но куда более устрашающее на вид. Ментес пригвоздил шондосийского воина к земле, и в его огромной руке тут же появилось еще одно копье. Он метал копья одно за другим, и ни один щит не мог спасти от его смертоносного оружия.

Но и Нугарил не дал забыть о себе. Когда Зарад-Крул оказался в безопасности, Нугарил бросился в гущу битвы. Он сновал среди шондосийцев, словно огромное насекомое, давил воинов своими клешнями и проглатывал их, набивая свою ненасытную утробу. Но что было еще хуже, так это его проклятые жала. Он размахивал ими как бичами, и с них капал яд, от которого тела людей раздувались, приобретая отвратительный зеленый цвет еще до того, как жало, пройдя насквозь, выходило наружу.

Стужа застонала, словно от боли, глядя, как Нугарил и Ментес шагают сквозь ряды ее товарищей. Боги второго порядка — так назвал их Креган. Ни сталь, ни магия на них не действовали. Страх, словно холод, пробирал ее до костей, когда она видела, как ее товарищи гибнут, будто овцы на бойне, будучи не в силах противостоять непобедимому врагу. И шардаханцы воодушевлялись все больше.

Кто-то ударил по ее щиту. Стужа тут же ткнула острием меча в прорезь для глаз в шлеме нападающего. Она убивала десятерых, но прежде, чем она успевала перевести дух, на месте убитых врагов возникало сто новых.

Армию Шондо теснили все больше. Воины бились храбро, но против них был не обычный противник, а Крилары, которых больше всего боялись шардаханцы, не могли пустить в ход магию, поскольку использование заклинаний требовало времени на их подготовку.

Где же Радамантус? Когда он задействует хваленую мощь Демониума?

Стужа стиснула челюсти. Необходимо было снова сплотить шондосийцев, чтобы они могли хотя бы отступить в боевом порядке. Оставалось только одно средство. С диким криком она отшвырнула щит, разбив лицо какому-то шардаханцу, и вынула из ножен Жало Демона.

Она перерезала горло оказавшемуся поблизости вражескому воину и, не дав дьявольскому клинку напиться крови, подняла его над головой. Он задрожал у нее в руке и с леденящим душу воплем жадно кинулся на окруживших Стужу врагов, чтобы утолить свою жажду. Шардаханцы в страхе попятились.