Артур Баневич - Где нет княжон невинных

— Был. Именно об этом я и говорю. Был. Родитель его — кто-то из тех, кто на Серославу охотился. Цедрих был такой же, как и ты: глупый, зазнаистый, уверенный в своей силе и в том, что в жизни ему удастся все. Только у него тогда еще следы материнского ремня на заднице не побледнели, поэтому поход на грифона он организовал втайне, и узнали мы об этом уже после случившегося.

— Поход? Значит, не в одиночку?..

— Собрал на бельницкой стороне самых что ни на есть забиячистых забияк. Сопляк был, но в нем всегда дремали задатки предводителя. Только вот в людях он не разбирался. Ну а тогда, в первый раз, вдобавок на скверного коня поставил. Профессионалов навербовал, это верно, да беда в том, что мало идейных. Они с ним пошли, клюнув на обещание хорошей добычи, а не потому, что приличный человек обязан уничтожать чудовищ. Ну и вся кампания потерпела крах, потому как у Доморца, старого и больного, голова на плечах еще держалась.

— Устроил им ловушку? — догадался Збрхл.

— Убрался из пещеры. Со всем имуществом. Так вот, попросту, охотники нашли горстку овечьих костей и несколько свежих куч, для посмешища наделанных поперек тропинок. Вот и все. И никакой добычи. В смысле — трофеев. Цедрих клялся, что грифон-де богатый хозяин, они пошли, потратили время и деньги и… ни хрена не получили.

— Но никто не погиб? — уточнила Ленда. Трактирщица покачала головой. — Ну, так не такой уж трагической была та экспедиция…

— Просто охотники Цедриху морду набили, — спокойно прервала ее Петунка. — А вот «Невинку» разграбили и меня чуть не до смерти затрахали. Их было две дюжины, так что к тому времени, когда последний кончил, первый опять разохотился. На половине второго тура я полностью сознание потеряла, так что не знаю, сколько раз…

— Хватит, — прохрипел Збрхл.

— Нет, мишенька. Не хватит. Меня это тоже не радует, но я докончу, потому что история эта поучительная и требует соответствующих выводов. Так вот, не «залюбили» они меня вусмерть только потому, что Доморец наконец-то башку из леса высунул, прилетел и камнями с неба банду разогнал.

— Трус вонючий…

— Политик, мишенька. Двух зайцев одним махом убил. А глядя перспективно, даже трех. Во-первых, всем надолго охотиться расхотелось — кому от страха, кому из-за невыгодности. Во-вторых, я забеременела. — Збрхл с трудом сглотнул. — Было это в 1437 году, через шесть лет после того, как мерзавец убил Роволетто. Тогда я ему наврала, что скорее себе кое-что зашью, нежели мужчину в ложе пущу. Опасаясь, что сготовлю такую же судьбу дочке.

— И за… — Ленда охнула, побледнела. — Зашила?!

— Идиотка, — фыркнула хозяйка. Больше никто ни о чем не спрашивал, поэтому она немного переждала и уже спокойнее продолжала: — В «невинности» я шесть лет прожила. Я не про трактир говорю. Тяжко было, потому что мне еще и тридцати не исполнилось, тянуло меня, как всякую нормальную бабу. Но я уперлась. К посетителям мать выходила либо Цедрих: я целый год ежедневно к ручью ходила холодные ванны принимать. В конце концов Доморец должен был сообразить, что нашему роду грозит угасание, ну и воспользовался оказией.

— А третий заяц? — спросил Дебрен после недолгого молчания.

— Ему было кого в заложники брать, когда павлиниха яйцо с Пискляком принесла. Потому что и второе насилование принесло мне хоть какую-то каплю меда в бочку дегтя. Родила я доченьку. И не могла на нее нарадоваться. Недолго, факт. Если б могла выбирать, то никогда… Но она была, была… Почти целый год. Целый год я была почти счастлива. Потому что и от чувства вины освободилась. Мальчики были еще маленькими, но Цедрих уже влюбиться успел. По правде, тот поход он и организовал-то лишь ради того, чтобы покрасоваться перед возлюбленной. И…

— Дурной молокосос, — проворчала Леда. — Надеюсь, ты ему крепко всыпала.

— Всыпала, — странно улыбнулась Петунка. — И даже очень крепко. Но не тогда. Тогда… мне полегчало. Он ведь был моим любимцем. Шальной, правда, но такой добрый… Это он первым решил отказаться от любовей, пока я живу и сама дочери не рожу. Знаешь, что значит такое решение для пятнадцатилетнего влюбленного мальчишки? Это все равно как если б он ради меня руку себе отрубил. И даже больше. А он поклялся — и все тут. Боялся, что если ему жена дочку родит, то меня грифон, как уже ненужную, убьет.

— Дерьмо и вонь, — прошептал Збрхл.

— Я родила здоровую девочку, и он тут же женился. Словно предчувствовал, что у него это единственный случай хоть немного счастья отведать.