Артур Баневич - Где нет княжон невинных

Она заметила его взгляд. Но не сделала ничего, чтобы хоть немного прикрыть белое полное бедро. Дебрен не сделал ничего, чтобы прикинуться, будто не было причин его прикрывать. И подумал, что то, что она прочла в его взгляде, может дать ей больше надежды, нежели тончайшая, старательно отделенная от жалости разновидность сочувствия. Она была как Ленда. И была старше. Поэтому он отвел глаза лишь тогда, когда Петунка отмерила взглядом длину отрезанного полотна и воткнула нож в намеченное место.

— Не обижайся, сестра. — Голос Ленды, возможно, из-за контраста с теплом, все сильнее бившим от камелька, поразил Дебрена холодом. — Я знаю, что ты только что купалась и мыло варишь отличное, но…

— Ленда, — тихо попросил он.

Девушка бросила ему одеяло, подошла к выходу во двор, легким ударом кулака поправила положение какой-то доски, поддерживающей то, что заменяло дверь. Только потом глянула ему в лицо. Он осторожно прикрыл раненого, ответил взглядом.

— Что — Ленда? — Она не подходила, но Дебрен и без того видел, что в ее глазах, сейчас серых, мелькают злые искорки. — Я сказала какую-то глупость?

— Ленда… не сейчас.

Он не смотрел на забрызганный кровью стол и неподвижное тело, все больше ассоциировавшееся именно с телом, а не с человеком. Поэтому она была обязана понять.

— А когда? — Она старалась быть спокойной. — Кто должен погибнуть еще, прежде чем мы дозреем до делового разговора?

— Ты что-то сказала? — спросил он сквозь зубы. Она бывала толстокожей — по крайней мере в словах, — но на сей раз она переборщила.

— Я говорила: пойду с Петункой. Говорила. — То ли это действительно прозвучало по-детски, то ли ассоциация пришла из-за блеска в ее глазах. Простуженное сопение тоже не прибавляло Ленде серьезности и взрослости. — Они ничего бы нам не сделали. Ты сам слышал: им запретили трогать баб.

— Что ты несешь?

— Ты все испортил, Дебрен. Именно ты, черт побери! Ты, от которого я ожидала рассудительности. Мы могли идти вдвоем. Только мы. Никому бы ничего не… А так досталось Йежину…

Она осеклась. Опять немного по-детски, как бы испугавшись того, что чуть было не сказала. И что все услышали ее слова так, словно она их выкрикнула.

Какое-то время никто ни на кого не смотрел. Ленда стояла у завала из мебели и бочек, позволяя сквозняку играть подолом платья. Дебрен только теперь заметил, что на ней нет коричневого кафтана, в котором она выходила. И пояса.

И Дропа. Возможно, поэтому не спросил об остальном.

Скрипнули доски, в дверях кухни появился Збрхл. С острием бердыша под мышкой и огромной бутылью в руке. Бутыль была откупорена и, кажется, использована, поскольку ротмистр, хоть и бледный, двигался значительно увереннее.

— Не бойся. — На губах Петунки заиграло подобие улыбки. Она подняла только что оторванную полоску ткани. — Бинт предназначался не ему. Больше чистого белья у меня под руками, как правильно догадался Дебрен, нет. Так позволь я использую для собственных царапин…

— Ты ранена? — Збрхл в два прыжка преодолел всю ширину комнаты. — Дерьмо и вонь! Дебрен! Ты ослеп? Не видишь, какая она бледная? — Он сунул магуну бутыль и схватил Петунку за руку. — Ленда, давай сюда табурет! А ты садись, потому что нам еще не…

— Я? — Она не пыталась высвободить руку, только прикрыла другой ладонью его ладонь. — Ты упиться успел в погребе, медвежонок? Ты на себя глянь. Вся нога в крови. Сам садись. Ленда, принеси воды. И что-нибудь острое, чтобы штанину… И что-нибудь под ногу. Я думаю, стульчик подойдет.

— И прихвати для себя табурет, — добавил Дебрен, обходя стол и указывая на кучу мебели, образующей баррикаду. Опустился перед Збрхлом, глянул на торчащий из ноги обломок стрелы.

— Так сколько же, в конце концов, этих табуретов? — буркнула девушка, направляясь к баррикаде. — И что еще? Чтобы два раза не бегать.

— Сейчас, дерьмо и… — Збрхл попятился, хотя еще никто не дотрагивался рукой до его продырявленного бедра. — У нее же обе ноги ни к черту.

— Сам ты ни к черту, — мгновенно отрезала Ленда.

— Все мы в какой-то степени… — философски заметил Дебрен. — Но верно, не следует пострадавшую женщину гонять словно рекрута. Перестань ползать, княжна. У тебя кровь на юбке.

— Это платье.

— Подол платья. Значит, на мой вкус, юбка. Потому что внизу.

— Определение юбки…

— Заткнись, Ленда, — фыркнула на нее трактирщица. — И сядь у камелька. Смотреть не могу, как ты почти голая по морозу болтаешься. Да еще с таким декольте… Зашнуруй хотя бы платьишко как следует и оставь, черт побери, в покое табурет! Развалишь баррикаду — себе же хуже сделаешь. Медвежонку одного хватит, а рядом с камельком есть шкура. Тебе там даже удобнее будет.