Влад Верещагин - Иной путь

Не надо! Не бей, пожалуйста, я тебе все деньги отдала, честное слово!

Ну что же ты... даже попрощаться не пришел...

Прости меня, Костенька, прости...

Я люблю тебя, сынок...

Боль и страх. И ничего кроме. Боль - от того, что любимый сын, в которого всю душу вложила, которого выходила наперекор обстоятельствам, даже попрощаться перед смертью ее не пришел. Страх - за него, любимого... Ведь в опасные дела впутался, с дурными людьми связался...

Константин кричал. Кричал от страха и боли своей матери, которую уже давно забыл. Он бился в судорогах на полу пыточной камеры, а крылатая девушка, склонившаяся над ним, сжимала его виски, посылая новую волну.

Владельцы ларьков и продавцы. Разные люди, хорошие и плохие, и просто люди. Боль и страх. Снова боль и страх. Всегда - боль и страх.

Не надо, не бейте, я все отдам... Отпустите меня, я заплачу... Возьмите деньги, только не трогайте меня... Пожалуйста... не надо...

Снова крик и судороги. Снова ослепительные глаза. Снова провал...

Не трогайте Катеньку... Верните мою дочь, я заплачу! Где моя жена? отпустите детей, они вам ничего не сделали... пожалуйста, верните мою сестру! Где мой брат. я принес деньги... что значит: "поздно"?

Боль и страх.

"...не надо, не делайте этого!"

"...я хочу жить!"

"...что это за место?"

"...мы об этом не договаривались..."

"...это за отдельную плату..."

"...я заплачу, только не делайте этого..."

"...мне больно... ...нет... ...не надо, пожалуйста..."

" ...убери это!"

"...больно!!!"

- Все эти несчастные девочки хотели жить, Костенька. Не их вина, что они стали проститутками. Твоя мать - она заслуживала лучшей судьбы, но она положила свою жизнь на то, чтобы поставить тебя на ноги. Ты знаешь, скольких ты убил? Смотри же и ощути их боль...

"Я не знаю вас, - безмолвно кричал Костя. - Я не знаю вас, я не убивал вас! Я вас даже никогда не видел!"

"Это те люди, которых убили по твоему приказу, - звучит в голове голос крылатой. - Это те люди, которые умерли в результате твоих действий. Это та девочка, которая умерла с голоду из-за того, что ты и твои приятели искалечили ее отца, торговавшего в ларьке. У этой женщины случился сердечный приступ, когда твои люди убили ее дочь, муж которой должен был тебе денег. Это те люди, которых убил ты".

Глаза... много глаз. В них - страх и боль, сменяющиеся обвинением.

- Ты! Ты! Ты! Ты! Убил... убил... убил нас... нас... убил... нас... ты... убил... зачем... за что... ты...

Симпатичная шатенка с пухлыми губами и еще по-детски округлым личиком. Его первая жертва.

- Что я тебе сделала? За что ты меня убил?

Мать.

- Костенька, ну зачем ты так со мной?.. Я же тебя люблю...

Боль и страх. Только боль и страх. Везде, на каждом шагу. Широким шлейфом - на всем жизненном пути. Только боль и страх.

Он чувствовал их всех. Он теперь знал, каково быть изнасилованной, изрезанной на куски, каково, года тебя бьют арматуриной, каково, когда тебе присылают в коробочке кисть твоей дочери десяти лет от роду, каково... Он на своей шкуре испытал все то зло, которое принес в мир.

Когда Константин очнулся, в камере было пусто. Не было ни изуродованного трупа в цепях, ни крылатой синеглазой девушки. В камере было пусто... а в душе горел невыносимо жаркий огонь. Он прекрасно помнил все.

Костю вывернуло наизнанку. Его рвало, рвало так, что он задыхался. Его рвало от отвращения к самому себе, от осознания, какой же скотиной и мразью он является. " Простите меня, простите! " - билось в голове. И в то же время захлестывало понимание: нет прощения, и никогда не будет. Таких не прощают. Такого - не прощают. Никогда.

Встать. Подойти к бару. Достать бутылку. Налить виски в стакан. Убрать бутылку, вернуться со стаканом к столу. Сесть в кресло. Закурить. Отпить половину из стакана. Докурить. Допить виски. Встать. Подойти к бару. Достать бутылку...

Алгоритм, отработанный за ночь до автоматизма. И пистолет, заряженный пистолет на столе. Снят с предохранителя, патрон в стволе. Просто взять, приставить к виску и нажать на курок.

Все так просто. Но что-то мешало. Нет, Константин не боялся смерти. Скорее, он уже жаждал ее - но что-то мешало. Он уже ничего так не хотел, как собственной смерти, его корчило от невыносимого омерзения и ненависти к самому себе - но что-то просто не давало ему взять пистолет, приставить к виску и нажать на курок.

Простейший алгоритм. Встать. Подойти к бару. Достать бутылку...