Дмитрий Казаков - Дорога из трупов

А Арс понял, что злится. Чудовищам не место в мэрском дворце! Тут должны обитать бюрократы, мелюзговые тиранчики, шишки на ровном месте, взяточники или казнокрады. На самом верху – рехнувшиеся властолюбцы. Но никак не оборотни, что превращаются не в благородного волка, а в прямоходящую ящерицу!

Злость способна сотворить с разумным существом удивительные вещи.

Например, встряхнуть память так, что из нее выплывет сложное заклинание, четыре года назад случайно вычитанное в скучном трактате по общей теории магии. Автор использовал его как пример к какой-то аксиоме, но добавил, что эта штуковина работает.

И, прежде чем вмешался критичный ум, который умеет только отговаривать от действий, и умеет это хорошо, Арс вытянул перед собой руку, начертил пальцем круг и начал читать:

– Лингва латина нон пенис канина…

Из пальца ударил луч белого света, расширился и превратился в конус, точно вместо ногтя у Топыряка был мощный фонарик. В нем появились оранжевые и зеленые искры.

Рванувшиеся к студентам змееморфы приостановились, но только на мгновение.

Раздалось шипение, прозвучавшее так, словно кто-то открыл очень большую бутылку шампанского, некоторое время стоявшую в тепле. В коридоре повеяло свежим ветром, и все исчезло.

– Не вышло, типа, – сказал Рыггантропов, поднимая тесак, а йода присел в боевую стойку.

– Вышло. – Арс отступил к стенке. – Отойдите с дороги!

Стражники промчались мимо и побежали по коридору, а Топыряку достались два удивленных взгляда.

– Им показалось, что мы удрали вон туда, – объяснил он. – Очень полезное заклинание. Случайно вспомнил. Называется Сбивающий-со-Следа-Мегасекретный-Феромон-имени-Чингачгука.

– В натуре, – двоечник покачал головой.

Они пошли дальше и в конце коридора уткнулись в Останкинскую башню, точнее – в лестницу, которая всем видом говорила, что я – самая главная и самая длинная, по мне так просто не забраться.

– Теперь осталось наиболее страшное испытание, – вздохнул Арс.

– Типа, победить всяких злобных чудовищ? – предположил Рыггантропов.

– Нет, подняться на самый верх и не оставить где-нибудь на середине высоты собственные ноги.

Над Коронной площадью расправляла огромные серые крылья скука.

Толпа напоминала растерянного хищника, которому вместо огромного шматка жилистого, истекающего кровью мяса бросили кусочек нежной вырезки. Вроде бы и жаловаться не на что, а с другой стороны – еда закончилась слишком быстро, не вышло как следует порычать и попускать слюну.

Но запал схлынул, пик напряжения прошел, да и идти на штурм дворца теперь, когда главный виновник всех проблем мертв, было как-то неудобно. Гномы, тролли и остальные переминались с ноги на ногу, сердито поглядывая по сторонам, – вдруг кто-нибудь высунется, даст повод затеять драку?

Но дураков не находилось.

Отсутствие действия и зрелищ для толпы то же самое, что теплый дождь для льдины. И толпа начала медленно таять, ручейки потекли обратно, в сторону мостов. Можно было не сомневаться, что часом позже большая часть стоявших на площади горожан окажется в кабаках.

А из тех, кто станет с пеной у рта утверждать, что именно он убил Мосика Лужу, можно будет сформировать полк.

Толпа таяла, но были в ее исполинской туше островки, не желавшие поддаваться общей тенденции. Они стояли незыблемо, словно крепости посреди затопившего страну варварского нашествия.

Эльфы без господина Закряхтэля чувствовали себя очень неуверенно и поэтому выглядели еще более надменно, чем обычно. Они не знали, кто в данный момент старший, а наличие руководства для среднего эльфа столь же важно, как и чисто вымытые волосы.

Вышибала Араэль сжимал кулаки, парикмахер Долголетэль щелкал ножницами, тайно принесенными в колчане меж стрел. Кое-кто хрустел и давился лембас, и крошки полевого рациона летели на мостовую.

Ожидавшие старейшин гномы решили не скучать. Откуда-то появилась бочка с пивом, пошли по рукам грязноватые, зато большие кружки, и началось пение, швыряние топоров и дикие вопли.

Бойцы «Чистого Города» стояли неподвижно, точно статуи, и никто из них даже не моргал. Блестели усаженные стекляшками дубинки, горели выпученные глаза, доносилось бряканье лютни Умера.

И только Крак Мясоруб недовольно бормотал себе под нос:

– Надо было мне идти. Я ведь опытный политик… Двадцать лет на бойне… Быка – одной левой… И в выборах участвовал.

Тесной кучкой стояли аристократы, ждавшие Вейла Фукотана. Негромко переговаривались купцы, переживавшие за Тощего Брыка. Тех и других окружали наемники с обнаженными мечами.