Джуд Фишер - Дикая магия

«Интересно, — размышляла она, медленно проводя пальцем по линии его губ, — что произойдет, если я решу снять с него чары? Что это за человек, которого я выбрала себе в спутники? Каков он на самом деле?»

Роза Эльды положила голову мужу на грудь и прислушалась к его равномерному дыханию, к мощному, медленному биению сердца — как прилив и отлив. Узнает ли она когда-нибудь, каково это — быть человеческим существом в мире Эльды?

Аран Арансон, хозяин Камнепада, стоял в дверях своей кузницы. Над его плечом в небе сияла луна, похожая на око злобного, мстительного великана. Аран смотрел и не верил глазам: умершая женщина поднималась на ноги.

Впереди Арана стоял на коленях его второй сын Фент, неотрывно глядя на женщину, которую убил перед тем, а его единственная дочь, Катла Арансон, неподвижно лежала на холодном полу с окровавленным лицом и руками.

Мертвая женщина сделала шаг к Арану, и лунный свет отразился в ее единственном глазу. Она была как покойник, восставший из могилы, чтобы преследовать тех, кто делал ему зло при жизни, уничтожить их род на корню, свести с ума живых, заставить навсегда покинуть родные места.

Рука Арана сжалась на рукояти кинжала, который он всегда носил за поясом. Отрезать голову — вот единственный способ уничтожить живого мертвеца, говаривала старая Грамма Гарсен, при этом лицо ее озаряли дьявольские отсветы от тлеющих угольков костра, а Аран сидел рядом вместе с другими мальчишками и слушал, открыв рот и застыв от ужаса.

Отрезать голову и закопать как можно дальше от тела. Но сработает ли этот незамысловатый рецепт сейчас? Ведь они имеют дело ссейдой.

Аран вытащил кинжал и выставил перед собой. Он понимал, что это оружие совсем не подходит для предстоящей задачи, а Красный Меч Катлы, который его дочь выковала в прошлом году, с сердоликом в рукояти, лежал слишком далеко. Если удастся хоть на время нейтрализовать сейду при помощи кинжала, тогда один прыжок — и меч у него в руках…

— Брось эту булавку, Аран Арансон.

Голос сеиды звучал глубоко и слишком громко для женщины, сердце которой было пронзено некоторое время назад. Аран почувствовал слабость.

— Хочешь принять то же проклятие, что я наложила на твоего сына-убийцу? — продолжала сейда. — Пусть все твои предприятия заканчиваются бедствиями и несчастьями!

Аран никогда не был человеком особенно суеверным, но сейчас чувствовал благоговейный страх, словно мертвая женщина коснулась холодными пальцами его сердца.

— Я не понимаю, что здесь произошло, — наконец выговорил он.

Одноглазая Фестрин угрюмо усмехнулась. Кровь на ее зубах и деснах казалась черной при свете луны.

У них не течет кровь, как у нас, рассказывала Грамма Гарсен, они распухают и становятся в два раза больше, а их вены наполняются черной жидкостью, одна капля которой прожигает землю.

— Ты и вправду считаешь, что я аптагангур , Аран Арансон? — проговорила Фестрин с приторной слащавостью в голосе и начала развязывать тунику.

Аран неохотно оторвал взгляд от лица сейды и посмотрел на ее проворные пальцы. Изорванная окровавленная материя разошлась в стороны. И несмотря на то что он своими глазами видел, как Фент вонзил в нее Красный Меч по самую рукоять, на теле сейды не было и следа раны, откуда прежде била кровь, в которой измазалась Катла, бросившись к умирающей женщине. Ни единой царапины на гладкой белой коже.

Аран стоял с открытым ртом, не зная, что сказать.

Белый как мел Фент шагнул к отцу.

— Я же убил ее… — прошептал он. — Я видел, как она умерла.

Фестрин не обратила на юношу никакого внимания, словно на никчемного щенка. Она не сводила глаз с хозяина Камнепада.

— Твоя дочь — редкое создание, Аран Арансон. Она хотела отдать свою жизнь взамен моей, но не бойся — она еще жива. Она сама исцелит себя. Запомни хорошенько то, что я скажу тебе. Не потеряй ее. Не отдай ее по дешевке, как призовую овцу. Не одевай ее в шелка и не сажай в золотую клетку. Магическая сила Земли струится через нее. И еще кое-что… — Фестрин наклонилась и больно ткнула Арана в плечо длинным, тощим пальцем. — Смотри хорошенько за своей дочерью, хозяин Камнепада, а не то я вернусь за ней, и тогда ты горько пожалеешь, что моя нога ступила на этот остров.

Закончив свою речь, сейда прошла мимо них. Ее высокая фигура на миг закрыла вход в кузницу, а затем она исчезла из виду.

Никто не видел, как уходила сейда. Ни одна лодка не пропала с берега, ни одна лошадь не исчезла из конюшен. Тэм Лисица, главный в труппе актеров, с которыми Фестрин приехала в Камнепад, долго тер рукой нос, а потом в виде объяснения предложил следующее: «Лучше и не интересоваться, как сейды путешествуют по белу свету».