Ева Никольская - Pourquoi pas? или Почему бы и нет?

Взгляд, мазнув по отливающей серебром чешуе, в сотый раз упал на лапы животного, которые тугими кольцами держали меня за середину туловища (где-то чуть выше талии) и за ноги в районе коленей. Из-за того, что повернулась в момент захвата, я оказалась лицом вверх. Наверное, это даже к лучшему. Потому что созерцание раскинувшегося внизу ландшафта навевало такую обреченность, что хотелось выть. А с хрипяще-скрипучим голосом этот процесс как-то не получался.

Изучая искрящиеся в лунном свете чешуйки, которые на животе зверя были более мелкими и тонкими, чем на других частях тела, я продолжала пребывать в некоторой прострации, граничащей с ощущением близкого обморока. Однако продолжить осмотр доступных взгляду частей ящера мне не удалось, так как эта крылатая туша, вильнув хвостом вверх, начала стремительно снижаться. Когда я осознала, что местом для посадки будет очередное озеро, на котором как сигнальные огни мерцали две лунные дорожки, весь мой флегматизм как ветром сдуло. Со скрипом разомкнув сжатые в кулаки пальцы, я мертвой хваткой вцепилась ими в ближайшую ногу монстра. И вовремя! Потому что эта змееподобная «птичка» разжала свои лапы почти сразу же после предпринятого мной действия. Подозреваю, что лететь мне следовало прямиком в темную воду. Ну, уж нет! Хватит с меня купаний на сегодня. Все, что угодно, но топить себя дважды не позволю!

И тут началось веселье. Я даже согрелась, геройски сражаясь за свое законное место под солнцем, то есть на правой ноге обалдевшего от такой наглости ящера. Теперь-то в его раздраженно сверкающем глазу не было ни капли равнодушия. Он сделал два захода, пролетая низко над озером — я продолжала висеть на его огромной конечности, обняв ее, как утопающий спасительный шест. Пристальное разглядывание соседней лапы отвлекало от паники, которая так некстати воспряла духом. Одни когти чего стояли! Я, конечно, предполагала что-то подобное, осторожно ощупывая эти жуткие отростки во время полета, но зрительное впечатление переплюнуло все мои подозрения. Большие, белые, резко согнутые… с острыми кантами по краю и выпуклой внутренней поверхностью. Зрелище не для слабонервных. Скорее для тех, у кого эти нервы растрачиваются совсем на другое: например, на попытки удержаться на опоре, нетерпеливо сжимающей и разжимающей свои когтистые пальцы. На удачные, надо заметить, попытки. Вот уж не ожидала от себя подобного сходства с лесными клещами. И при всем при этом мне еще удавалось изгибаться таким образом, что свободно болтавшиеся внизу ноги умудрялись не касаться воды, а она временами была ну ооочень близко. Демонстрируя и себе и ему ранее скрытые акробатические таланты, я не без удовольствия отметила, что стало гораздо теплее. А еще в мою дурную голову пришло полное осознание того факта, что добровольно я звериную лапу ни за что не отпущу, ибо плаванье в ледяной воде для гораздо страшнее полета неизвестно куда и непонятно зачем.

На третьем заходе птице-конь, недовольный своей прилипучей жертвой, завис над озером и, активно работая огромными крыльями, принялся трясти ногой, попавшей в капкан моих рук. Напрасный труд! Я продолжала болтаться на лапе, как приклеянная. Издав разочарованный вопль — что-то среднее между звериным рыком и птичьим криком — это бесчувственное создание не придумало ничего лучше, кроме как нырнуть вместе со мной в озеро.

— Уууууууээээээ… мы так не договаривались! — заорала я, внезапно прорезавшимся голосом. С перепуга, наверное, восстановился. Хотя, судя по его странному звучанию, не до конца. — Это не чес… — громкий всплеск поглотил мои возмущения, а заодно и меня вместе с садистом-ящером.

В толще темной воды этот крылатый гад, естественно, обрел желанную свободу, так как возможность дышать оказалась для меня более предпочтительной. Вынырнув, я, прежде всего, перевела дух, а когда собралась, было, сообщить плавающему вокруг чудовищу о его недостойном поведении, оно раскрыло свой клюв и обласкало меня таким количеством явно нелицеприятных звуков, что мой слегка приоткрытый рот, не успев произнести ни слова, самопроизвольно захлопнулся.

Это что же получается? Я еще и крайняя оказалась?

Продолжая наворачивать круги вокруг моей мокрой головы, ящер недовольно пыхтел, бросал на меня обвиняющие взгляды. А еще он с завидным постоянством дергал украшенной мощным гребнем головой. Я даже заподозрила, что у него нервный тик случился после знакомства со мной. Странная светящаяся загогулина на его лбу то ярко вспыхивала, то тускнела, отвлекая мое внимание от нашей эмоциональной дискуссии. Если этот односторонний клекот, иногда переходящий на лай, можно было так назвать. О том, что данные жесты и звуки были приглашением прокатиться на его спине, я догадалась позже, когда уже сидела, то есть лежала, а еще точнее, свисала с угловатого крупа животного, распластавшись на нем поперек. По ширине мой новый знакомый напоминало очень мощную лошадь, а по длине превышал этот пример раза в три. Его мускулистое тело с тремя лапами начиналось с вытянутой головы на грациозной шее и заканчивалось продолговатым хвостом с загрубевшей «кисточкой». Верхняя конечность была плохо развита и заметно уступала в размере нижним. Зачем она ему вообще нужна, для меня так и осталось загадкой. Шутка генетики или я просто плохо знакома с образом жизни этих зверей? Кто знает…