Ольга Горовая - Пламя Луны

Его язык скользнул по шраму клейма, словно подтверждая эту тихую, но яростную в своем порыве, клятву.

- Теперь, и нет такой угрозы, любимый. - Едва слышно говорила она, так, что Даниил лишь кожей ощущал шевеление губ Илли, по этим касаниям "слыша" то, что говорила любимая. - Теперь, я становлюсь сильнее с каждым днем, который ты рядом.

Обряд… я не понимала, что влияет на это…, но обряд усилил то, что всегда связывало нас.

Волна облегчения, такого сильного, что вполне могла бы заставить его пальцы задрожать, не будь они заняты более важным делом, лаская ее кожу, накрыла мужчину. Он застонал, опять, лаская ее губы, спускаясь по линии челюсти к изгибу шеи. Наслаждаясь своей любимой, только теперь, в полной мере осознавая, как реальна была вероятность потерять ее навсегда.

- Но, она теперь все время будет со мною. Частью меня, Даниил. - Иллия выгнулась, чтобы еще плотнее прижаться к ласкающим ее губам. - Ты…, не знаю как, но ты примиряешь две мои сущности, делая меня еще сильнее.

Даниил накрыл ее губы, прерывая любые разговоры. Не было у кашима сил больше сдерживать свое пламя. Не после того, что сказала Иллия, не тогда, когда он понимал, насколько эфемерными были все его прежние надежды и планы…Но, они ведь, все равно, победили… Не так ли?

Гарруны заполнили все пространство внутри Круга.

Селена смотрела прямо перед собой, своей силой протягивая связь к тому, кто лежал на столе и, не оборачиваясь, оплетала реальность вокруг второй, вероятной жертвы. Но, не показывала, что ее интересует хоть что-то.

Хотя, Дочь предвкушала то, что должно было произойти. Не всякая наследница решалась провести подобный ритуал. Не каждой хватило бы для этого силы и решительности. Вероятно, Селена недооценила свою половину. Слишком рано поставила на ней крест. Иллия оказалась достойной ее силы. Селена почти смирилась с ней. Почти слилась с другой. Давая Иллие всю полноту управления.

Почти… И теперь, они развлекутся.

Хранительница потянулась в последнем касании Матери к тому, кто, вероятнее всего, умрет сегодня. Он оказался достойным сыном, в отличие от лежащего на жертвенном алтаре. Мужчина получит благословление Матери и будет призван ею.

Он знал, что Дочь потребует от него. И Хранительница чувствовала, готовность, даже рвение, подчиниться. Хотя, это не имело значения. Они все были заложниками традиций и положений. И, на самом деле, ни у кого из них не было в этом выбора.

Но его радость не останется не отмеченной.

Луна стояла низко над Землей.

А высоко в небе, мерцал, кровавым огнем, красный глаз Марса.

Они выбрали рискованное время для проведения ритуала, но, другого шанса Хранительница и Оберегающий, не имели.

Даниил стоял возле жертвенного алтаря, однако взгляд его зеленых глаз, лишь изредка скользил по любимой. Кашим отпустил огонь, чтобы Пылающий мог ощутить сущность гарруна в пленнике. Он должен был убедить Малькома, что все его мысли поглощены местью за страдания Илли. Что Пламя его взывает к Отцу, отвергая Мать.

И этим огнем, он должен был скрыть то, что будет делать Дочь.

Мальком стоял где-то рядом.

Все их помыслы были направлены на то, как обмануть гарруна. Как скрыть реальность ритуала, создав видимость победы отца.

Их не отпустят, в любом случае. Они должны будут уходить сами. И, при удаче сегодня, никто не сможет уже остановить двоих.

Незаметное изменение на небе…

Никто не знает о нем.

Только два человека ощущают движение Матери.

И лезвие начинает вспарывать кожу, отслаивая тонкие полоски от мышц. С нарочитой небрежностью задевая нервные окончания. Мучая и терзая. Заставляя кричать того, кто был с детства приучен к боли.

Гарруны замирают в круге, следя за происходящим. А Пылающий, с наслаждением втягивает манящий запах горячей крови, и вслушивается в вопли того, кого выбрал в жертву.

Кровь струится по серому шершавому камню алтаря, и ветер заставляет растекаться ее символами, а жар пламени искажает поток воздуха, создавая иллюзии, видимость других начертаний.

Но этого мало…

Селена ощущает, как пытается выскользнуть, вырваться сила. Как Марс перетягивает узор плетения на себя.

Жертва кричит, не имея возможности умереть, проклиная своих мучителей, но никто не имеет сочувствия. Даниил не испытывает жалости к тому, кто лежит перед ним и, отдаваясь горящей в душе ярости, усиливает мучения.

А там, сзади, за плотным кольцом врагов, начинает рваться кожа на другом.