Ольга Горовая - Пламя Луны

Удар…

Ее голова откидывается назад, сталкиваясь с камнем, которого она касалась так недавно.

Боль… Кровь сбегает по скуле, алым пятном окрашивая серость камня…

Ужас…

Предательство…

Темнота…

Даниил заглянул в главный зал, но там сидел одинокий Измиль, Иллии здесь не было.

Мужчина все больше тревожился. Что-то было не так.

В этот момент всплеск эмоций Хранительницы заставил кашима выскочить в коридор, в попытке понять, откуда они несутся, и что, о, Мать, вообще происходит?

Кашим, все больше волнуясь, начал осматривать пространство.

Он увидел следы узора, мужчина знал этот узор. Иллия придумала его очень давно, но кто-то уже расплел пространство. Даниил сорвался с места, несясь вверх по лестнице, понимая, что нет ничего хорошего в безвольных нитях расплетенных реальностей. Оберегающий попытался уловить ее сознание, которое еще мгновения назад было так ощутимо и близко - и ничего не смог обнаружить. Пустота. Это было плохо. Нет, это было сокрушающе.

Когда мужчина вылетел на галерею, он понял, что опоздал. Даниил опять подвел любимую. Пустое пространство насмехалось над ним, указывая, как недалеко он продвинулся за эти десять лет. Все так же один. Опять проиграл.

Но мужчина взял себя в руки. Позже можно будет заняться самобичеванием. Позже.

Он присел, поднимая с влажного камня тонкий стилет. На лезвие была кровь. На полу была кровь. На ограде была кровь. Ее кровь. Он точно знал это. Воздух еще дышал жаром.

- Дьявол!! - Заревел мужчина в приступе бессильной ярости и злобы на весь мир.

Он сжимал в руке стилет, имея почти невыносимую потребность вонзить ее в чью-либо плоть. Но и сам понимал, сколь глупо его желание. Словно это изменит что-то. Но как? Как они попали сюда? Под носом у него, у всего Конклава, в конце концов?

Позади раздался торопливый топот. Даниил резко развернулся на встречу, вбегающему в галерею Измилю. Воин затормозил, натыкаясь на бешенный яростный взгляд кашима.

- Какого черта? - Измиль окинул галерею взглядом. - Что происходит Даниил?

Тот с силой ударил по стене зажатым в руке стилетом, высекая искры из холодного гранита.

- Гарруны. - Прохрипел он, и сам не узнал своего голоса. - Мы упустили их, гори оно все пламенем!

Он видел, как застыл в накатывающем понимании Измиль. Но что это меняло? В голове царил хаос. В душе бушевало пламя. О, Отец! Что он должен сделать? Где она? Что с ней? Знают ли те, кто похитил Иллию о тайне Дочери?

- Дьявол!!

Воин в схожей ярости сжал кулаки.

- А Камень? Он тоже у них? - Измиль вопросительно смотрел на Даниила.

- К черту Камень! Пропади он пропадом! - Данил уже спускался вниз. - Хорес!

Килим! Где все, погуби вас Мать?!

На бешеный крик мужчины в коридор стали выбегать члены Конклава, слуги, охрана.

Но одного лица не было. Даниил ощутил, как каменеют мышцы, и холодеет душа.

Пропади они все пропадом! Каким же слепцом он был… И не только он.

Подлетев к Килиму Даниил схватил наставника за плечо, вынуждая смотреть ему в глаза.

- Посмотри, чего вы добились! Глупцы! Ненавижу вас! Смотри! - И он развернул Оберегающего, заставляя осмотреть всех собравшихся. Килим непонимающе осматривался, Арман не смел вмешиваться, впрочем, как и другие. И постепенно, до сознания Килима дошла главная мысль.

Мужчина смертельно побледнел.

- О, Мать! Что же мы наделали?

Он перевел свой опустошенный взгляд на Даниила, но тот лишь отшвырнул от себя наставника.

- Я иду искать ее. Они не могли уйти далеко. Я почувствую Иллию. - Сказал он, скорее успокаивая себя, и быстро направился к двери.

- Подожди, Даниил. - Остановили его голоса воинов. - Мы идем с тобой.

Кашим кивнул, не оборачиваясь, и продолжил свой путь. А две, столь же молчаливые, фигуры проследовали за ним.

Иллия не понимала где она, что с ней. Она могла лишь смутно ощутить касание пространства, окружающего ее. Боль разрушала тело, а предательство крушило разум.

Селена не поддавалась слабости. Дочь превозмогала боль и жжение в ранах. Она не ожидала верности, и предательство не задело ее.

Девушка практически висела вдоль стены, ее запястья охватывали железные кандалы, больно впивавшиеся в кожу, из-за веса ее тела, приходящегося на них. Цепь, шедшая от браслетов, крепилась к стене мрачного, освещаемого лишь светом костра, грота.

Здесь было влажно и промозгло. В воздухе стоял тяжелый, удушающий запах тлена.

Шелк ее одежды напитался влагой, и плотно облепил тело, заставляя дрожать наследницу, но не от страха, от холода.