Наталия Белкина - Наместник

— Послушай, старая: ты ведь знаешь, что близится день состязания?

— О да, Великий.

Матушка тотчас догадалась, зачем к ней пожаловал Гавр, и стала быстренько соображать, как ей использовать это в своих интересах.

— Так вот, я повелеваю тебе заглянуть в свое магическое зеркало и узнать, какую хитрость Василиса готовит на этот раз.

Заварзуза сделала вид, что крепко задумалась, но потом, как бы не хотя, согласилась:

— Как прикажешь, Великий Гавр, но ты должен знать, что зеркало вещает лишь раз в четыре года, и в ближайшее время я больше не смогу им воспользоваться.

— Какое мне до этого дело?

— Ты должен обещать, что не станешь вмешиваться, иначе ничего не выйдет.

Гавр нахмурился: старуха посмела ему указывать.

— Как ты разговариваешь с наместником! — уловил Цербер настроение своего хозяина и поспешил проявить свою преданность.

— Но только я могу смотреть в магическое зеркало, Великий!

Матушка решила, что не помешает показать Гавру и свою значимость.

— Ну, хватит болтать! — нетерпеливо возразил наместник. — У меня мало времени.

— Присядь вот здесь. Сейчас ты все узнаешь.

Гавр уселся на лавку возле печки. Матушка стала доставать из сундука разную рухлядь: камушки, бусы, стекляшки, перья, клочья шерсти, палочки, косточки и прочую дребедень. Все это она принялась раскладывать на полу посреди избы и что-то бормотать себе под нос.

Все это длилось около получаса, и Гавр уже начал терять терпение, как вдруг заметил, что воздух в избушке стал видимым и радужно запереливался. Бревенчатые стены пошатнулись и заколыхались, словно на волнах. Старуха достала зеркало в серебряной рамке и стала всматриваться в него, продолжая бормотать заклинания.

Вдруг она замолчала, как будто запнулась, забыв что-то. Ее чумазое морщинистое лицо приобрело такое выражение, что Гавр сразу понял: Заварзуза видит что-то необычное. Глаза старухи

вдруг округлились, а беззубый рот открылся так, будто она собралась закричать.

— Что?! Что ты видишь?! — громко спросил наместник, забыв о том, что не должен был вмешиваться.

Тут же избушка закачалась, словно лодка на волнах. Стены завибрировали и загудели, дощатый потолок заскрипел, прогибаясь, словно какой-то гигант уселся сверху на дом. Гавр рухнул с лавки, увлекая за собой Цербера. Матушка Заварзуза заверещала и, грохнувшись на пол, стала засовывать зеркало в холщовый мешок. Посреди избы заворачивался радужный вихрь, который был готов поглотить все вокруг. Стены домика сливались и завертывались в воронку. Оглушительный вой, рев и визг заполнил, казалось, все пространство.

Наконец, бабка сумела спрятать злобное зеркало в мешок, и тут же все прекратилось. Оглушенный Гавр быстро поднялся на ноги. Он понял, что все произошло по его вине, но и не думал извиняться.

— Великий, — опомнилась старуха, — не нужно было…

— Но ты все же что-то увидела? По твоему лицу я понял, что на этот раз Василиса превзойдет саму себя.

— Не беспокойся, Гавр, — сказала Матушка, поднимаясь и потирая ушибленные бока, — я увидела, что на этот раз ей не удастся первой сорвать цветок.

— Это все, что мне нужно было знать! — воскликнул наместник.

Не прощаясь, он молнией выскочил из избушки. Вслед за ним, едва успевая и прихрамывая, поспешил верный Цербер.

Ведьма успокоилась, привела в порядок мысли и очень крепко задумалась. Увиденное в зеркале, действительно, чрезвычайно взволновало ее. Спустя некоторое время она спросила у вертевшегося возле ее ног кота, который благополучно пересидел под печкой только что случившийся неприятный инцидент:

— А правду ли говорят, Баюн, что чудь белоглазая приютила щенка Горгоны?

— Так виллисы болтали, хозяйка.

— И что он жив?

— На прошлой неделе леший сказывал, будто видел у норы, где чудики живут, странного лохматого пса. Может быть это и он. А хотя откуда? Горгона-то голая, а этот весь шерстью зарос. Видно собака деревенская, приблуда.

— Вот что, Баюн, — произнесла Матушка после некоторого раздумья, — останешься за хозяина, а я пойду навещу чудиков.

Матушка собралась было выйти, но тут на пороге появилась сама Василиса. Наместница была облачена в красный бархатный балахон, расшитый золотом и драгоценными камнями. На голове ее, в светлых, как пшеница, волосах, красовалась корона из горного хрусталя в виде цветка с шестью лепестками. Эту корону

наместница придумала сама и заказала ее выполнить чудикам, которые одни знали секреты добычи и обработки камней и металлов. Ей казалось, что мало иметь лишь скипетр в качестве символа власти.