Наталия Белкина - Сердце-океан

— Это наш город, — сказал он тоном гида, — мы назвали его Гроосак, на нашем языке это значит, что здесь живут отважные, неустрашимые люди. Мы не терпим чужаков, так что я не стану извиняться пред тобой за то, что мы убили твоих спутников.

Я не ответила, подумав, что, наверное, должна дождаться разрешения вождя. Он продолжил свою речь:

— Я не думал, что ты хоть когда-нибудь доберешься сюда. Должен сказать, тебе повезло, что ты попала именно к нам. Другое племя вряд ли пощадило бы тебя.

На этот раз я все-таки решила ответить:

— Я благодарна судьбе, Варк, за то, что она послала именно тебя.

Соплеменники моего знакомого гомуса то и дело производили восхищенный гул. Видимо их поражало умение их вождя вести свободную беседу на незнакомом им языке. Он выглядел чрезвычайно довольным. На нем единственном было некое подобие одежды: красная мантия, подбитая кожей и отороченная мехом. В ней он выглядел очень внушительно. Однако я заметила, что на левой руке его не хватает половины ладони, а правый глаз почти закрыт и гноится. Видимо, все же нелегко далось ему путешествие до дома. Сант и Морк, как я потом узнала, и вовсе погибли в первой же схватке с людьми.

— За оказанную мне когда-то помощь, я сохраню тебе жизнь, хотя у нас не принято оставлять в живых чужаков. У меня возникла было мысль, не делать ли их нашими рабами, но мое племя не поддержало меня. Мы не хотим уподобляться вам, становясь рабовладельцами.

Я снова не нашла, что ответить, но подумала об Экторе. Видимо, его уже не было в живых. Что же они сделали с его телом, ведь я так и не нашла его?

— Хотя да, я забыл: ты ведь бигару. Римляне считают вас особенными. Но только не мы, для нас, что бигару, что цезариец, что амфилионец — все чужаки, и никому пощады не будет. Ты сможешь уйти отсюда живой. Когда захочешь, а пока можешь быть моим личным гостем.

— Мне некуда возвращаться, Варк.

— А как же Самарьяр?

— Он недосягаем. Я совсем не уверена, что смогу добраться до Холодного моря. А тем более переплыть его.

— До холодного моря здесь рукой подать, Скубилар, — сказал Варк. Разве ты не чувствуешь его дыханье? Если подняться вон на те холмы, — он указал на север, — то с них можно увидеть его.

Я невольно вскинула взгляд и посмотрела туда, куда указывал Варк. Мне сразу показалось, что я слышу шум волн, и в груди что-то заколыхалось, что-то, что раньше я называла надеждой. Неужели я дошла?

— Но у меня есть еще один сюрприз для тебя, — сказал Варк и крикнул что-то одному из стоящих рядом гомусов. Тот сразу удалился, а вождь сделал чрезвычайно довольное выражение лица, если не сказать, морды.

Я примерно догадывалась, в чем именно состоял обещанный мне сюрприз. Я рассчитывала увидеть сейчас пред собой череп Эктора или еще что-нибудь из его останков. Варк ведь знал, кто был моим злейшим врагом. Он не мог не помнить его, не мог не узнать. Возможно именно поэтому, или потому что гомусы приняли бывшего надсмотрщика за вождя стаи, которую они истребили, его тело не оставили на поле боя. Мне сразу же стало тошно, оттого что я не знала, на какую пытку они обрекли моего бывшего злодея. Но меня действительно ожидал сюрприз.

По нарастающему гневному гулу, я догадалась: чтобы ни осталось от Эктора, это сейчас явят передо мной. Но он неожиданно предстал предо мной живой, хотя и не очень здоровый.

— Эктор! — не могла удержаться я от восклицания. Я вскочила и даже рискнула подбежать к нему. Грозные рыки сопровождавших, а вернее тащивших его под руки, гомусов, вынудили меня остановиться.

Услышав мой крик, он поднял голову. То ли он долго сопротивлялся, то ли гомусы его били нарочно, но вид у него был потрепанный, хотя крови я на нем не заметила. Он казался только изнеможенным, да одежда была порвана и грязна.

— Эктор, ты живой. Я даже не рассчитывала, — произнесла я, не зная, что сказать и как это понимать.

— Да. Мы оставили ему жизнь пока. Я ведь знал, Скубилар, что ты придешь. Скажи: его смерть доставит тебе удовольствие?

Варк был уверен в моем утвердительном ответе. Он светился, если так вообще можно сказать о его страшной морде. Толпа загудела в предвкушении кровавого зрелища. Эктор смотрел на меня, вяло усмехаясь. Он и не думал просить пощады. Он ведь был гордым бигару. А ведь было время, когда я бы пришла в экстаз от подобной ситуации. Было время, когда я мечтала увидеть мучения моего инквизитора, хотела его смерти, представляла себе, как вонзаю ему нож прямо между его смеющихся глаз. Что-то изменилось?