Андрей Прусаков - Рождение героев

Далмира заметила его удивление и улыбнулась, показав ровные белые зубы. Она протянула руку, и Шенн не без сожаления отдал странный нож. Девушка сунула плоские крюки в специальные ножны на поясе и поморщилась – видимо, рана давала о себе знать. Из-под плаща виднелись лишь рукояти.

– Интересно, какой он, мир Снаружи? – спросил Шенн и горько пожалел, что они не могут понять друг друга. Сколько можно узнать нового, будь у них один язык! Но даже если бы он и узнал что-либо, что проку? Как рассказать об этом родичам? Ведь старейшины не дозволяют даже спрашивать о том, что происходит Снаружи! Они говорят, что существа, обитающие там, прокляты, они несут только зло – и люди и звери, поэтому их нужно убивать. Убивать всякого, преступившего границу Леса. Он не выполнил первую, наиглавнейшую заповедь и теперь, пусть даже отпустит Далмиру восвояси и никто не узнает о его оплошности, как жить, зная то, чего не знает никто из рода Зверя? Как хранить знание, ни словом, ни полусловом не выдавая его? Шенн замер, почти физически ощущая, как по миру зазмеилась огромная трещина, разделяя старое и новое, правду и вымысел.

«Даже если я убью ее, – вдруг понял Шенн, – это ничего не изменит. Потому что правду нельзя убить. И если я видел, никто не разубедит меня, что этого не было, даже Кирм!»

Он встрепенулся: совсем забыл, что вот-вот должна прийти Глеонн и принести еду. Как же он оплошал! Нужно спрятать Далмиру и так, чтобы Глеонн не учуяла ее. А нос у Глеонн чуткий, даже лучше, чем у Шенна!

Он вскочил, разгреб постель и жестом показал девушке, что надо ложиться.

– Прячься, прячься! – повторял он, но она не понимала. Шенн схватил ее за руку и попытался затащить на траву, но красноволосая неуловимым движением освободилась от захвата, и с завернутой за спину рукой Шенн уткнулся носом в траву. Встать он не мог: Далмира контролировала все попытки освободиться, выкручивая руку так, что Шенн не мог сдвинуться с места. Далмира что-то сказала, и Шенн почувствовал нотки презрения. Но что он сделал не так? Он ведь хотел всего лишь спрятать ее! А если сейчас придет Глеонн?

Наконец, его отпустили. Но перед этим Далмира обшарила его одежду и лишила юношу костяного ножа и дротиков. «Она больше не доверяет мне! – огорченно подумал Шенн. – Но почему?» Удивительно, но он жалел о потере ее доверия больше, чем об утраченном оружии.

– Понимаешь, тебе надо спрятаться! – просительным тоном начал говорить он. – Тебя могут увидеть и тогда убьют! Ты должна спрятаться сюда! – он вновь указал на ворох травы у своих ног и почуял движение за спиной. Он оглянулся – никого. Но чутье редко подводило Шенна – их разговор спугнул кого-то. Может, безобидный зверек, а может… Забыв, что у него нет оружия, Шенн бросился на звук и расслышал топот удалявшихся шагов. Он побежал изо всех сил. В роду Зверя никто не бегал по Лесу лучше, чем молодой Шенн, и он неотвратимо настигал беглеца.

– Глеонн, это ты?! Глеонн, стой! – кричал он, ловко проскальзывая между древесных стволов, перепрыгивая через коряги и уворачиваясь от веток и сучьев. Внезапно раздался вскрик, потом протяжный полный ужаса вопль – и все смолкло. Шенн подбежал ближе и остановился на краю пропасти. В этом месте Лес пересекала огромная трещина. Шенн смог бы перепрыгнуть через нее, но Глеонн вовремя не разглядела опасности и упала вниз, в черную непроглядную щель. Эти трещины появлялись и исчезали из года в год, разрывая и уродуя Лес, и даже старейшины не знали причин этого. Однажды такая трещина чуть не убила Шенна, когда он был маленьким.

Он прислонился к дереву, тяжело дыша. «Если Глеонн нас видела, – подумал Шенн, – теперь она мертва, и моя тайна осталась тайной. Надо возвращаться».

Он шел назад быстрей и быстрей, потом не выдержал и сорвался на бег. Шенну казалось, что Далмира уйдет из Леса или наоборот, пойдет вглубь, на свою погибель…

Вот и знакомые деревья. Шенн проскользнул между лиан и оказался в своем тайном логове. Далмира оставалась здесь! Шенн облегченно улыбнулся, потом вспомнил о Глеонн и помрачнел. Жалко ее, но что бы он сделал, если бы догнал Глеонн? Ведь она ни за что не согласилась бы хранить молчание! Получается, ее смерть только на руку. Он знал Глеонн с детства, носил рубаху, сшитую ее руками и никак не мог поверить, что сам привел ее к гибели. Шенн решил об этом не думать. Как и его сородичи, он относился к смерти спокойно, как к обычной, повседневной вещи. В Лесу никто не знает, когда умрет…

– Все хорошо! – сказал он Далмире. – Все хорошо. Мы можем оставаться здесь еще некоторое время.