Александр Шапочкин - Варлок. Рубикон

Впрочем, мягкая она была здесь, в Землях‍ Германской Нации, а в Новосибе, насколько я знал, стоял лютый дубак под минус тридцать! Как, впрочем, по словам Нинки, и в Москве, где было сейчас под минус двадцать пять.

Лечебно-оздоровительный терренкур, прямиком к воротам расположившегося на холме замка, возвышающегося над рекой Цоллерн, предложили мне совершить мои девочки. Так что, в то время как пяток наших немцев, вместе с парой осназовцев, укатили вперёд вслед за принцем на имевшейся в вертолёте мобильной платформе, наша небольшая процессия в сопровождении лимузина начала пешее восхождение.

Места здесь, конечно, были красивые. И вроде дикие, но при этом какие-то… ухоженные. Ни тебе вала, ни тебе сушняка, даже подлесок какой-то редкий и, словно бы, вычесанный гребёнкой. Наверное, именно из-за этого в голове крутились ассоциации связанные скорее с парком, нежели, пусть даже с пригородной, но лесополосой.

Тяжело вздохнув, я вновь посмотрел на Нину.

– Ладно. Всё. Я готов учиться уму-разуму, – произнёс я, переборов, наконец, вполне естественное сопротивление организма. – Что я сделал не так?

– Да, в общем-то «всё»! – с улыбкой ответила девушка. – Но получилось очень даже неплохо. Можно даже сказать, что ты заполучил среди Гогенцоллернов если не союзника, то, как минимум, более-менее лояльную тушку, которая какое-то время не будет тебя особо беспокоить.

– Это называется неплохо? – фыркнул я. – Да вы только что говорили мне, что я этого принца унизил, и он чуть было не вызвал меня на дуэль!

– Это называется – «Великолепно»! – ‍з​вонко ​рассмеяла​​сь Инна. – Ты просто не понимаешь, что только что‍ сделал как для Империи, так и для нашего рода Ефимовых!

– Так поясните мне, сирому и убогому! – насупился я. – А то, знаете ли…

– Не злись, – зайка ласково погладила меня по плечу. – Я сейчас объясню. Попробую, хотя бы надеюсь, что у меня получится.

– Ну, хоть ты из меня тупого-то не делай, – почти взмолился я.

– Да ни в жизнь! Ты Кузя у нас не «тупой» ни разу! Ты у нас, можно сказать, носитель народной мудрости! – ласково проворковала девушка, прижимаясь ко мне. – Просто ты сейчас не понимаешь зачем вообще был затеян весь этот балаган, а я уже успела полностью прослушать и просмотреть запись, сделанную твоими немецкими гвардейцами.

– Ну и?

– Нас просто не хотели пускать сегодня в замок.

– Это я и так понял! Для людей наше появление было шоком, вот они и не успели съехать, вот и…

– Нет, дорогой, никто никуда съезжать не собирался! – улыбнулась Нина. – Просто мы не должны были там появиться. Да и некуда им съезжать. Весь вопрос был в том кто сегодняшней ночью отправится спать в ближайшую гостиницу!

– Чего? – я нахмурился. – Замок-то – большой. Уверен, что все могут…

– Не могут дорогой! Не мо-гут! Замок-то как раз маленький! Не забывай, что кое-кто привык считать себя полубогом!

– Блин, я понимаю, что господам очень обидно, что они перестали быть хозяевами, но…

– Вот на это как раз они обижаются меньше всего, – вставила Инна. – Они ими никогда не были. Кузенька, вопрос, как правильно сказала Нина, стоял в том, кто именно сегодня будет вообще ночевать в замке. Кто под кого прогнётся. Кто ‍т​варь д​рожащая, ​​а кто право имеет!

– Ты мне Достоевского в мозг не‍ тули! – посмотрел я на свою супругу в магии. – Я его с детства слабо переношу!

– А всё так и есть, – улыбнулась Нинка. – Нравится тебе Фёдор Михайлович, или ты предпочитаешь писателей фантастов нового поколения, которых ты постоянно слушаешь. Русская классика дорогой мой, объясняет многое…

– Только очень уныло, – перебил её я. – Так в чём дело то?

– А дело, милый мой, в том, что если бы ты согласился сегодня с тем, что Карлу-Фердинанду нужно время, чтобы спокойно съехать из замка, как его барон-приживала фон Бармахт требовал того от твоих гвардейцев, то растянулось бы это на десятилетия. А там либо султан сдохнет, либо ишак умрёт. Твоим данным однажды словом крутили и вертели бы как хотели.

– Из разряда: «Переезд – хуже двух ремонтов!»

– Именно!

– Бармахт – это тот оборзевший толстяк?

– Ну да, – улыбнулась девушка. – Он самый. Только поверь мне, оборзел он ровно настолько, насколько ему приказали. Фактически его назначили самоубийцей, заранее подвязав на нём кое какие хвосты. И поверь мне, мы – ещё сполна воспользуемся тем, что ты, Кузя, действуешь по принципу «…только не бросай меня в терновый куст!»

– Не понял, – покачал я головой. – Этот Карлуша же сам ему оплеуху влепил. И ещё извинился. Причём здесь я.