Андрей Смирнов: Повелители волшебства

– Сэр, а что вы сделали? За что вас посадили в тюрьму?

Дэвид закрыл лицо ладонями. Господи, как он устал… Поскорее бы кто-нибудь пришел и увел ее отсюда…

– Сэр, вы кого-нибудь убили?

Поскольку он продолжал молчать, она доверительно добавила:

– Я никому не скажу.

Дэвид отнял руки от лица.

– Я никого не убивал. Я никакой не «сэр». Меня зовут Дэвид Брендом.

– Привет, Дэвид.

Он вздохнул:

– Привет, Лайла.

Если он надеялся, что после этого она замолчит, то крупно ошибся. Лайла присела рядом с ним на корточки:

– А за что тебя посадили в тюрьму?

Он решил, что проще будет ответить. Если он промолчит, интересно, сколько раз она повторит этот вопрос, прежде чем поймет, что он не хочет на него отвечать?

– Я сказал, что Роберт Каннинхейм – нехороший человек.

По лицу Лайлы было видно, что она ждет продолжения. Когда продолжения не последовало, она спросила:

– И это все?

– Ну, допустим, я высказался… слегка иначе, но, по сути – верно.

– И все?

– Все.

– И за это тебя посадили в тюрьму?

Дэвид тоскливо посмотрел ей в глаза. Видимо, его взгляд был достаточно красноречив, потому что маленькое чудовище не стало повторять вопроса. Вместо этого она воскликнула:

– Но ведь это несправедливо!

Дэвид кивнул.

– Я тоже так думаю. Только вот копы думают иначе.

Он думал, что она спросит, кто такие копы. Если учесть ее более чем тепличное воспитание, она вполне могла и не знать такого слова. Но она задала другой вопрос:

– А кто такой Роберт Каннинхейм?

Дэвид крякнул. Засмеялся, было, но, на сей раз, смех получился натянутым, неестественным. Он пристально посмотрел на Лайлу: она что, не шутит?..

– Не пудри мне мозги, малышка. Даже если ты не знаешь, что такое Остров Мира, ты не могла не слышать о великом Роберте Каннинхейме. Разве твои учителя не рассказывали тебе о нем? Он же самый главный человек в истории!.. Тьфу!.. – Дэвид сплюнул.

Лайла на пару секунд задумалась.

– Нет. Мне никто про него ничего не рассказывал…

– Не верю.

– Я правду говорю! – возмутилась девочка.

Дэвид посмотрел на нее, посмотрел – да и поверил. Дети не умеют притворяться, по крайней мере, такие, как эта Лайла.

– Где ты росла? В теплице? В бомбоубежище? На необитаемом острове?

– Я жила в Тинуэте, – сообщила она.

– У тебя есть папа и мама…

Она замотала головой так, что каштановые кудри разлетелись во все стороны:

– Мамы у меня нет. Только папа. Мама умерла, когда я была совсем маленькая. Я ее и не помню.

– Ну, хорошо. – Дэвид вздохнул. – У тебя есть отец. И брат… этот… как ты сказала его зовут?

– Лэйкил.

– Он старше тебя?

Лайла кивнула.

– Отец и брат. Неужели никто из них ни разу не говорил тебе о добром правителе мира, великом Роберте Каннинхейме?

Опять отрицательное мотание головой.

– Ты счастливый ребенок, – безнадежно заключил Дэвид Брендом. – Ты сама не представляешь, какой же ты счастливый ребенок… По крайней мере, тебе не забивали голову всей той чушью, которой нас кормят вот уже десять лет. И кем бы ни был твой отец, я бы хотел пожать ему руку.

– Я бы тоже хотела. – Лайла как-то враз погрустнела. – Но два года назад он исчез. Он и раньше исчезал. Но только потом он появлялся. Или давал о себе знать. Мы ждали его, а его все не было. Лэйкил искал его, но не нашел.

– Бедняга, – посочувствовал ее отцу Дэвид. – Хорошим людям в наше время живется нелегко… Вы с братом не пытались обратиться в участок вашего района? Если копы отправили его на Остров Мира, вас должны были известить об этом.

Лайла усомнилась:

– Не думаю, что копы могли отправить его куда-нибудь. Я ведь тебе уже говорила: мой папа – волшебник! Он за одну секунду может поднять в воздух и перевернуть вверх тормашками сто тысяч копов.

Дэвид усмехнулся. Грустно усмехнулся, с сожалением.

– Ты действительно веришь в то, что только что мне сказала? – спросил он негромко.

Лайла потупила глаза.

– Ну, может быть, не сто тысяч, – призналась она. – Но десять-двадцать копов – наверняка.

Они сидели у закрытой железной двери и думали каждый о своем: Дэвид – о том, что бы он сказал своему ребенку о Правителе Каннинхейме (если бы таковой ребенок у него был); Лайла – о количестве копов. Но мышление ребенка куда как более живо, чем мышление взрослого. Лайла успела подумать о полудюжине самых разных вещей, пока Дэвид додумывал все ту же мысль о Правителе Каннинхейме.

– Знаешь… – нарушила молчание Лайла. – Я думаю, что ты был прав, назвав вашего правителя нехорошим человеком. Вряд ли добрый правитель станет приказывать сажать в тюрьму тех, кто не считает его добрым.