Александр Абердин: Парадиз Ланд 2-1

- Извините, вы свободны?

Этот вопрос, честно говоря, рассмешил Вячика, и он, вынув авторучку из зубов, даже не глядя на человека, задавшего ему такой наивный вопрос, ответил ёрническим тоном:

- Как трусы без резинки! - Повернувшись к человеку, задавшему этот наивный вопрос, он поинтересовался - Извините, а зачем я тогда приехал на вокзал на машине, к крыше которой прилеплен фонарик с шашечками?

Человек, который подошел к нему, по внешнему виду был типичнейшим "кефирником". Он был одет в светло-бежевую рубаху с короткими рукавами и такие же, тщательно выглаженные, брюки, а на голове у него была надета какая-то идиотская, белая войлочная пастушья шляпа, которая совершенно не гармонировала с его нарядом и, особенно, с его дорогими солнцезащитными очками. Вячику отчего-то сразу же подумалось, что это высокий, по-спортивному поджарый мужчина лет сорока с небольшой черной сумкой через плечо скорее всего москвич. "Кефирник" широко улыбнулся и сказал:

- Ну, вы так были увлечены работой, что я, поначалу, даже постеснялся беспокоить вас своей просьбой. Так вы свободны?

Вячик дружелюбно улыбнулся вежливому "кефирнику", повернул ключ в замке зажигания, затем сделал правой рукой приглашающий жест, и весело сказал:

- Прошу-с, сударь... Можете располагать мною, хоть до самого вечера, мое авто к вашим услугам.

Сударь радостно заулыбался и, обежав вишневую "девятку" спереди, тотчас забрался на переднее сиденье, предварительно забросив свою сумку на заднее. Устраиваясь в кресле поудобнее и отодвигая его назад, он, сделав рукой легкий жест в сторону остальных водителей, стоявших на привокзальной площади, сказал, слегка сморщившись:

- Что-то они не показались мне... - Повернувшись к Вячику, он снял на секунду очки и представился - Меня зовут Игорь Николаевич, я из Москвы.

Вячик кивнул ему головой и сказал в ответ:

- Вячеслав. - Трогаясь с места, он спросил своего пассажира - Куда ехать, Игорь Николаевич?

"Кефирник" из Москвы принялся подробно рассказывать о своих планах на этот день:

- Вячеслав, я только вчера приехал в Кисловодск, да, и, вообще, впервые оказался в ваших знаменитых краях. Не могли бы вы показать мне какие-нибудь местные достопримечательности? Еще я хотел бы посмотреть на Медовую гору, ну, а потом вы отвезете меня в санаторий "Красные камни". Ну, и еще я не отказался бы поужинать перед возвращением в каком-либо тихом и уютном ресторане, в котором хорошо готовят.

От такого предложения Вячик чуть было не присвистнул, но сдержался и, внимательно посмотрев на своего пассажира, сказал спокойным голосом:

- Игорь Николаевич, это будет стоить вам не менее пятисот рублей. Может быть немного сократите программу? Гора Медовая находится ведь в Железноводске.

Любознательный москвич слегка кивнул головой, достал из нагрудного кармана рубахи бумажник, извлек из него стодолларовую купюру и, небрежно отдавая её Вячику, спросил, внимательно глядя него поверх очков:

- Скажите, Вячеслав, вы поэт?

Вячик кивнул головой и неохотно ответил:

- Да. Пишу. На досуге.

Игорь Николаевич улыбнулся и, скосив взгляд на блокнот, который Вячик положил между сиденьями, вежливым голосом тихо попросил его, словно об огромном одолжении:

- Вячеслав, вы не могли бы показать мне то стихотворение, которое вы только что написали? Извините, но я мельком прочитал несколько строчек и они показались мне очень интересными. - Видя то, что Вячик нахмурился, он тут же поторопился сказать - Поймите, это профессиональный интерес, я ведь продюсер, работаю на телевидение и меня очень интересуют талантливые люди.

Вячик не подал вида, что его это очень уж заинтересовало, а потому молча взял в руку блокнот и, не отрывая взгляда от дороги, открыл его на той странице, на которой было записано стихотворение. Хотя оно и было написано на почве глубоко личных, интимных чувств, связанных с нечаянным любовным переживанием, как поэт он не считал свои впечатления чем-то тайным. Поэт фигура публичная и если он не станет открывать своих душевных переживаний читателям, то какой же он тогда к черту поэт.

Игорь Николаевич читал стихотворение чуть шевеля губами и слегка кивая головой в такт рифме, словно хотел положить эти стихи на музыку. Хотя Вячику и показалось это наигрышем, он промолчал, считая, что каждый вправе читать его стихи так, как ему это удобнее. К тому же, где-то в глубине души у него шевельнулась в своей могиле девица по имени Надежда. А вдруг ему действительно повезет и этот "кефирник" из Москвы хоть чем-то окажется полезным ему?