Татьяна Засецкая - Триумвират

Тея, затушила сигарету и оторвалась от монитора, с хрустом потягиваясь. При этом пластика у неё была просто обалденная. Вот теперь, кстати, я поверил, что она не человек. Просто они с Аном теперь не сдерживаются в моем присутствии. Дружок-ангел зевает и демонстрирует далеко не ангельские клыки, а Тея потягивается и двигается с невиданной скоростью, тоже не скрывая клыков, когда зевает. Совсем распоясались!

— Ээээ, Ди?

Я сфокусировал взгляд на Тее, и вначале не понял, что она от меня просит. Девушка сидела с так и поднятыми руками, огромными глазами глядя на завал листков на полу.

— Что, прости, я задумался, — переспросил я, тоже потягиваясь.

— А это что? — и указала рукой на пол.

— Документы, — пожал плечами, искренне недоумевая по поводу её вопроса.

— А почему на полу?

— Аааа! — дошло до меня. — Это я телефон искал!

— Ага… — протянула она, всё ещё обалдело глядя на погром.

А потом у меня опять зазвонил телефон…. Где-то под грудой бумаг, что на полу….

Выругавшись, вскочил с кресла и принялся рыскать по полу, но телефон находиться не хотел. Наконец, я его нашёл, но вызов уже завершился. Звонил, как выяснилось, Ан. Я набрал его, включил громкую связь и со вздохом принялся собирать документы, расфасовывая их по стопкам, в которых они, собственно, и лежали до того, как я принялся рыться в них для написания отчёта. Тея присела рядом, помогая. Из трубки доносились короткие гудки — занято. И тут же зазвонил Теин телефон.

Девушка от неожиданности вздрогнула и, задев плечом папку на своём столе, уронила свою документацию на пол. А вместе с документацией на пол полетел и трезвонящий телефон. Листки разлетелись, покрыв пол вторым слоем и засыпав меня. Я же смотрел на ещё больший беспорядок и с ужасом представлял, как мы роемся в нём в поисках телефона демоницы. Мелодия, поиграв ещё минуту, стихла.

— Нда! — выдала девушка, осматривая бардак.

— Угу! — согласился я, кивая головой.

Мы переглянулись и дружно принялись разбираться в документах, пытаясь понять, где чей листок лежит. Это было сложно, но возможно.

Вот за этим занятием и застала нас Маша. Она осторожно приоткрыла дверь и заглянула в кабинет. Через мгновение её глаза были размером с блюдце.

— Эээ, ребят, я тут документы принесла, — пробормотала она, глядя, как мы с Теей сидим по уши в бумагах, а рядом на полу неровные стопки уже разобранной документации.

— Давай сюда, — и мотнул головой в сторону свободного стула.

Маша опасливо открыла дверь и, переступая через листы, прошла к стулу, сгрузив на него папку.

— Ну я пошла? — почему-то спросила она, всё ещё глядя на нас большими глазами. Мы с Теей оторвались от спора по поводу того, куда надо класть очередной листок и глянули на неё:

— Конечно, спасибо, иди! — и, проводив девушку взглядами и подождав пока она осторожно прикроет за собою дверь, принялись спорить дальше.

Делёжка документов продлилась до самого конца рабочего дня. После чего мы с Теей посмотрели на стопки документов, которые уже просмотрены, и стопки, которые нужно просмотреть (вторых оказалась на удивление мало), и пришли к выводу, что мы сегодня славно потрудились и заслужили отдых. И, одевшись, отправились домой.

Времени уже было много, хоть мы и не засиживались. Но Ана на выходе не было.

— Странно, он никогда не задерживается, — пробормотал я, задумчиво глядя на Тею. — Он же звонил тебе?

— Ну, да, — пожала плечами девушка. — Но я не перезванивала, — нагло заявила она. — Ты же его друг, вот и звони!

Со вздохом нашарил в кармане телефон и набрал Ана, терпеливо ожидая, когда нудные гудки сменяться голосом друга. Но гудки сменяться не хотели. Вместо этого через некоторое время вызов сам по себе отключился, как это всегда бывает. Я нахмурился и уставился на дисплей телефона.

— Что? — спросила Тея, приподнимая бровь.

— Не берёт, — выдохнул я.

— Ндаааа, — девушка заправила прядку за ухо и задумчиво пожевала губу. — Странно как-то.

— Не то слово, — хмыкнул я и поднялся, убирая телефон и натягивая перчатки. — Я понимаю, если б ты звонила, но я…. Я ж его друг!

— Ты его подопечный, — поправила меня Тея, поднимая повыше воротник пальто и пряча нос в шарф. — Он обязан быть рядом, обязан защищать.

— А то, что мы друзья, в расчет не берётся? — переспросил я, чувствуя, как медленно закипаю. Ведь, помниться, Ан мне недавно говорил обратное.

— Вначале идёт долг и только потом личные чувства, — ответила она и поднялась к кресла, направившись к выходу. — И то, это не важно. Не важно, что думает по этому поводу охраняющий. Важен лишь его долг. А уж любит он или ненавидит своего подопечного, не должно играть никакой роли. Прежде всего — долг. Умри, но сделай!