Анастасия Вихарева - Всей нечисти Нечисть...

Но разве разлад между двумя вампирами не бросал на Царя еще большую тень?

Он, конечно, понимал жену, а когда обвиняла, чувствовал себя виноватым (да и как было не чувствовать, если во всем этом была замешана проклятая, с которой ни он, ни жена не могли сладить?), но разве способствовал? И хотелось сделать что-нибудь эдакое, чтобы всем насолить, раз разлюбили. Правда, в голову лезла одна муть. Ничего не помогало, даже таблетки, которые пил не только он, но и Ее Величество, чтобы хоть как-то подлечить нервы.

При воспоминании о дядьке Упыре, сердце защемило, да так, что навернулась слеза. Такие нежные, такие ласковые слова пришли от него, будто Упырь встал из могилы -- и рядом, и за спиною, и заглянул в глаза... Ведь прожил не одну тысячу лет, запутался года считать -- отмечал их в последнем тысячелетии веками. А вот, поди ж ты, за три года осрамился так, что утку из-под него не доставали, из каждого угла Дьявол светил и подмигивал глазом: страшный, рогатый, изо рта пламя, в лапищах плетка, а во рту в огне грешники...

С ума сойдешь, если померещится такое!

А разве сам он здоров? То клыки ему на лице Ее Величестве привидятся, то скелетик ее узрит, будто кто подсветил сзади, то вдруг отчетливо пергаментная серость и лысины выйдут из нее... Про кровь уже слышать не может -- рвет после каждого стакана и вся кровь обратно выходит.

И у Ее Величества защемление мозгов... Ладно, золотые рыбки, у мертвого моря сам, бывало, баловался с сетью, но лампа желаний?! И хватило же ума при всех сказать, что именно лампой обороняются предатели! Какая лампа, коли, молния из тучи вылетела и положила с десяток вампиров, еще одна -- и еще десяток. Сколько погибло-то, не посчитаешь, по всей стране траур. Но ведь доподлинно известно, что лампы желаний не исполняют желаний, связанных с убийством и любовью! А Ее Величество свое твердит: вот еще два желания, и будем доставать лампу -- и все одним желанием исправится!

"Да, проредило поганцев, надолго запомним дни позора!" -- с горечью подумал Его Величество, глотнув кофе, принесенное служанкой, резко оттолкнув ногой сервированный столик. Столик откатился и ударился в стену, сотрясаясь сервированной посудой.

Но сомнения все же были: а вдруг она права? А и в самом деле, что делают лампы в полуразрушенных городах на площади? Их не взять, тогда где они сами? В чьих руках? Почему драконы не могут объяснить, откуда города взялись? И что за саркофаги-статуи рядом с лампами? А если вампиры, то где следы? А подписи? Кому бы из вампиров пришла мысль играть в кошки-мышки? Тут самим Дьявол пахнуло, что половина выживших вампиров готова смотреть на солнце на черной территории. Да только и там свое твердят: "Мы вас пожить пустили бы, но наши возможности исключают вашу пропойность, нету у нас ресурсов, чтобы предоставить вам кровушку!" И в правду, нет! Куда ни бросишь взгляд, пята в вампира упирается, и обеднение такое, что слеза наворачивается. Спаситель у них оказался то ли дурак, то ли призрак, который, слава Богу, отошел и уже не бродит, всех под одну гребенку подмел. Вот что значит: много вампиров, и ни одного вампира -- нарочно не придумаешь! Лицензии ввели, в тюрьмы сажать начали за самоотлов, цены заломили на кровь, что состояния, которое Ее Величество разрешила убывающим с собой забрать, на три раза голод утолить.

Его Величество усмехнулся: так скоро человек опять достоянием станет.

И сразу вспомнил о горошинах, которые нашел в пещере.

Что за старик такой? Откуда он взялся? Какого лешего он делает с вампирами, восставшими против трона? Да еще с проклятой... Как мог такой старик волочиться за чудовищем? Почему сопровождал убогую? Что, не нашлось никого достойнее? Вроде умный старик. Такой смешной устроил ему подарок -- знала бы Ее Величество, убила бы на месте! Обладая такими способностями, как описал дядька Упырь, мог бы иметь от государства такую поддержку, что многие вампиры удавились бы от зависти...

По ним, по лапоточкам, по волосам из бороды, нашли-таки о старике сведения. И не нашли бы, да дядька Упырь на смертном одре подсказал, что мол бродит такой пакостник по миру, всем показывается, но в руки не дается. Не помнят. И горошины его самого Дьявола изобретение. Вреда от него больше, чем пользы -- по миру идет, горошины раздает, и перестает быть всяк в своем уме. Знает столько, что знания его, дядьки Упыря, в щелочку уложить, но сам пользуется ими редко, практически никогда, предпочитая горох. И будто знания свои выдает только тем, кто их уже видел и понимает, а для остальных они без пользы: одолжить можно, а проникнуться ими нельзя. А когда спросили Упыря про войну, ответил: