Владимир Васильев - Лик Черной Пальмиры

“Ну, конечно, — уныло подумал Лайк. — Он обо всем догадался Глупо было крыться. Глупо... и самонадеянно. Но должен же я когда-нибудь его переиграть? Обязательно должен!”

“Не в этот раз”, — подумал Завулон, пристально глядя на коллегу.

По мосту приближалась свадьба. Еще час-другой — и новобрачные с гостями начнут изнывать от жары. Поэтому все спешили пошастать по мемориальным для подобных торжеств местам, быстренько попозировать печальному пожилому фотографу, похожему на чучело фламинго из берлинского паноптикума, и юркнуть в спасительную кондиционированную прохладу заблаговременно снятого кабачка.

— Между прочим, — заметил Завулон, — фон Киссель тоже в Одессе. И Гесер прислал... эмиссара. Со свитой.

— Кого?

— Илью.

— Это такой очкастый?

— Они там через одного очкастые, — буркнул Завулон. Все еще недовольно.

Это было нетипично для шефа московских Темных. Он вообще редко выставлял настроения и чувства напоказ, а если и случалось когда такое, длилось сие весьма недолго. Пора бы ему перестать изображать недовольство и начинать методично выдавливать из Лайка информацию. А уж последнее Завулон умел, как никто в этом мире.

— Я жду, Лайк.

И Шереметьев честно, без утайки и недомолвок, пересказал Завулону все недавние диалоги с младшими коллегами. Плюс некоторые собственные мысли. Плюс догадки, которые родились у него прямо во время изложения. Крыться дальше не имело смысла. Более того, это стало опасным.

Глава московских Темных после рассказа задумался. Надолго — на целых полбутылки “Хайнекена”. Лайк “Хайнекен” не любил, поэтому патриотично пил светлую классическую “Оболонь” и ждал.

— Вот как, значит, — очнулся наконец от размышлений Завулон. — Город-Иной. Смелое обобщение, Тьма покрой, очень смелое! Это кто придумал? Опять Турлян-ский?

— Швед. Николаевец. Новый глава Причерноморья.

— Ага, ага... Значит, ты решил, что под соусом передачи дел твои эксперименты будут выглядеть более невинными?

— А что, у меня есть выбор? — огрызнулся Лайк. — Экспериментировать в Киеве — себе дороже, да и присматривают за Киевом иди ты как. А больше экспериментировать негде. В Харькове Шиндже, в Днепре и Донецке — просто рискованно, а Одесса — она и не такое сносила без проблем. Всю гадость просто в море смывает, в глубину, в сероводород.

— Экспериментатор... — Завулон шел на рекорд беспрерывного ворчания.

— Ты хоть отчеты Рафаэля Плюмаржа о парижском сиянии читал?

— Читал.

— А Скотта Дартье? “О сущностях селений людских?”

— Читал.

— А “Урбаноида” некоего Марибора Браника? Лайк едва удержался, чтобы не прыснуть в кулак:

— Это не читал. Это писал...

Теперь настала очередь удивляться Завулону:

— Что, правда? “Урбаноида” написал ты?

— Я. В восемьсот тридцать шестом. После... Ну, ты знаешь, после чего, раз упомянул в этом контексте.

— Никогда бы не подумал, — впечатленно фыркнул Завулон. — Ладно, значит, предметом ты владеешь лучше, чем я полагал. Это радует.

Лайк скромно усмехнулся.

— Ну, тогда долго мне объяснять не придется, — подытожил Завулон. — Могу сказать, что большинствовыводов, изложенных в “Урбаноиде”, ложны. Но некоторые все же верны. В частности, почти всё, что ты и Дартье писали о белом фоне, не подтвердилось. Зато все описанные Плюмаржем ступенчатые стадии в случае с Питером налицо, хотя последовательность и не соблюдена. Инквизиция разрабатывала питерский феномен лет пять, не меньше. Как выяснилось.

— Ты знал? — спросил Лайк.

— Знал, но не знал о теме. Я полагал, Совиная Голова опять затеял тралить Ингерманландские болота на предмет схронов Гриддига и его группировки.

— А Светлые? Знали?

— Подозреваю, не больше моего. Но и не меньше. Вчера Совиная Голова на закрытом анклаве обнародовал результаты питерских исследований. Присутствовали я и Гесер.

— То есть, — развил Лайк, — Инквизиция поняла, что дальше хранить в тайне тему не удастся?

— Естественно. В тот же день Гесер встречался с фон Кисселем и европейцами. И тут ты срываешься из Киева и мчишь как угорелый в Одессу!! Светлые, по-моему, чуть общую тревогу не забили. Я, кстати, тоже.

— Но почему, елки-палки? — вовсе уж изумился Лайк. — Какой в том криминал, если шеф киевского Дневного Дозора после довольно сложной и изнурительной выездной операции отправляется к морю развеяться? А если разобраться, так и, вовсе по делам?

Завулон допил пиво и поднял на Лайка пронзительный взгляд. Во взгляде было все — и арктический холод, и отсветы адского пламени.