Людмила Гетманчук - Мир не без добрых драконов

Я очнулся от звука льющегося в бокал вина. Граф протянул мне его со словами:

— Ларс, присядь и, вот, держи.

Сделав глоток, я вернулся в кресло. Семь дней она здесь, а он только сегодня решился мне сказать об этом. Проверял… да я бы моментально узнал, кто она, достаточно прочитать ее мысли.

— Милорд, в проверке не было необходимости. Я бы сразу понял, кто она.

— Тебе не составит труда объяснить старому шпиону, почему ты так думаешь?

Граф смешно приподнял брови, словно удивляясь, что есть что-то неизвестное ему. Да, я знал, что Тунский хорошо выполняет свою работу на благо короля, шпионская сеть в Иллинадоре — это его заслуга. Но с тайлами он дела не имел, и знал о нас только по донесениям и нередким в прошлом стычкам с людьми. Открывать наши секреты я ему не собираюсь, но найти оправдание могу легко:

— Считайте это одним из проявлений магии эльфов — вы же знаете, что мы легко читаем эмоции, и родную кровь я бы сразу почувствовал.

Тунский кивнул, соглашаясь с моими словами, и встал.

— Может, все-таки согласишься работать на меня?

— Как вы себе это представляете? Я был и остаюсь подданным Иллинадора и охраняю Дмитрия по приказу Правителя, как его внучатого племянника. Неужели Его Величество не показал Вам приказ о моем назначении?

Тунский крякнул с досады, но ничего не сказал. Очередная попытка меня завербовать провалилась, но… я бы на его месте поступил точно так же, и осуждать его не имею права.

А пока я сгорал от нетерпения увидеть мать и проклинал Тунского за вынужденную задержку.

— Если мои ответы Вас удовлетворили, я хотел бы познакомиться с моей матерью. Где она живет?

Граф замялся, но тут же махнул рукой:

— Следуй за мной. Я поселил их — ее и нанятого ей проводника — в гостевом крыле, но, прости, дать им свободу перемещений не имел права.

«Хорошо, что не в тюрьму» — подумал я, шагая рядом с Тунским по коридорам дворца.

— Ну вот, мы пришли. Дальше ты сам. Их судьба теперь в твоих руках. Вы свободны! — обратился он к гвардейцам и посмотрел мне в глаза. — Прости, но это моя работа. — Я кивнул в ответ и тяжело вздохнул. Мне предстояло сделать самый трудный шаг — постучать в дверь.

— Смелее, солдат, она тебя ждет.

Тунский хлопнул меня по плечу и удалился в сопровождении охраны.

Я постучал, правда, не сразу. Прошло минуты две, в течение которых я пытался упорядочить мысли и поставить необходимые блоки. Кто-то шел с той стороны двери, под весом идущего скрипели паркетины. Что сказал Тунский — спутник, у нее есть проводник. Вероятно, наемник, но тогда почему он живет с нее в одной комнате? Я знал эту квартиру — тут мы жили весной. Крохотная гостиная и спальня с двумя кроватями, которые при желании можно сдвинуть — и будет одна большая. Не о том я думаю! Дверь приоткрылась, и суровый на вид мужчина лет сорока осмотрел меня с ног до головы, уделив пристальное внимание моим глазам. Я не отводил взгляда, в свою очередь стараясь рассмотреть того, с кем мне предстоит иметь дело: короткая стрижка, седые виски, глаза цвета гречишного меда, военная выправка, широкие плечи. Бывший солдат, а теперь наемник? Дверь распахнулась, значит, я тоже прошел проверку, и меня пригласили войти.

— Ларсель?

— Да!

— Подожди здесь.

Немногословен — еще одна черта, взятая мной на заметку. Я остался стоять, с нетерпением ожидая встречи с той, кто дала мне жизнь. Знала ли она, что у нее родится беловолосый ребенок и что его отнимут сразу после рождения? Что она чувствовала, когда поняла, что беременна? Счастье или досаду? Любила ли она меня тогда…. О боги, я сойду с ума!

Дверь в спальню отворилась, и она застыла в проеме — тонкая, как тростинка, с такими же желтыми глазами, как у меня. Минуту мы смотрели друг на друга. Мне не понадобилась напрягаться и читать ее мысли — все смыла прочь волна незнакомого мне ранее, но такого желанного чувства, что я не сразу подобрал название ему. Она не стала таиться — полностью распахнула свое сердце, и только многолетняя выдержка удержала меня на месте. Материнская любовь смела ко всем чертям мои щиты и блоки.

Она подошла и протянула дрожащие пальцы к моему лицу:

— Сын….

Потом наступило время слез, объятий, смеха и мы говорили и говорили, не в силах остановиться. Мамин муж, а вовсе не наемник, как считал граф, принес вина и еды. Дима, прихрамывая, примчался меня спасать — взрыв моих эмоций долетел до него, и уже через час мы все вместе сидели в малой столовой.

Мы проговорили всю ночь. Я смотрел на мать и думал о том, что уже завтра начну подыскивать нам дом. Пусть не сразу, но он у меня будет. Не зря я сегодня купил книги.