Валерий Железнов - Ошибка Архагора

*

— Поймать этого старика! Немедля пошлите погоню, да с собаками! Поймать и доставить живым! — Приказывал царь Антиох вне себя от ярости.

— Будет выполнено незамедлительно, государь. Позволь удалиться.

— Ступай, и не сносить тебе и твоим шпионам головы, если не поймаете его!

Боярин Фома Благовидов, глава тайного приказа, жестокий и хитрый пятился задом к двери низко склонясь перед царём. Он прекрасно знал как страшен во гневе царь Антиох. Сколько голов уже послетало с плечь его приближённых, навлекших на себя гнев правителя своей нерасторопностью. Поэтому, выйдя из приёмной царя, боярин бросился в свою тайную канцелярию со всех ног. Там он отвёл душу на ожидавших его дьяках и тайных соглядатаях. Особо раздражавшим его подчинённым он даже разбил в кровь лица. И это было малое наказание, могло окончиться и смертоубийством. Таковы были суровые и жестокие нравы в тайном приказе. За большое жалованье приходилось служить с полной самоотдачей, забыв про совесть, жалость и всю личную жизнь. Хотя жизни той грош цена. Она висела на волоске. Но тем не менее всегда находились люди желавшие такой службы.

После жесточайшего разноса они бросились исполнять приказание государя и своего боярина.

А из-за чего был весь этот переполох? Чего испугался так царь? Донесли боярину Фоме, что некий бродячий старик пришёл в Мураван из далёких стран. Много говорит с людьми и интересуется семьёй бывшего царя Всеволода. Как выяснили дотошные шпионы, особый интерес проявлял старик к умершей при родах дочери его. Ходили упорные слухи, что не помер младенец, будто спрятали новорожденную где-то. А раз так, она прямая угроза власти Антиоха. Если объявится взрослая наследница трона, то и без того шаткая власть его падёт. Пытались, было, разузнать люди тайного приказа что да как. Только всё бестолку. Бабки-повитухи, принимавшие роды царевны, поумирали. Две няньки состоявшие при царице пропали бесследно. Многие приближённые царя Всеволода, кто мог бы пролить свет на это загадочное дело, погибли при различных обстоятельствах. Кто пал в сражениях гражданской войны, разразившейся после воцарения Антиоха, кто-то сгинул в сырых застенках тайного приказа не разомкнув уста. А редкие уцелевшие сбежали под защиту других князей, не пожелавших признать власть самозваного царя.

Гражданская война закончилась быстро, но шаткий мир постоянно нарушался междоусобными стычками враждовавших князей. Поэтому и поиски возможной наследницы Всеволодова трона не увенчались успехом.

Вот почему всполошился Антиох, узнав от боярина Фомы, что отправился странный старик из столицы куда-то на север. Возможно выведал чего, а следовательно опасен. Вот почему спешно снарядили погоню за иноземным бродягой. Стар он очень и дряхл, далеко не уйдёт.

Багровое Солне уже закатилось за гребень хребта, когда в калитку крайней избы кто-то постучал. Лохматый дворовый пёс, спущенный на ночь с цепи, бросился к воротам, заливаясь хриплым лаем. Не любил он паломников, входивших в деревню по этой дороге и просившихся на ночлег в крайнюю избу. Здоровенный детина в длинной полотняной рубахе босиком вышел на двор, скрипнув дверью.

— Кого господь принёс на ночь глядя? — Совершенно беззлобно спросил он.

— Добрый человек, пусти путника на ночлег, — раздался из-за калитки дребезжащий старческий голос, — иду на богомолье в монастырь, впусти до утра если не буду тебе обузой.

В голосе слышался явный незнакомый акцент, но много разных людей приходит на богомолье в эти святые места.

— Много вас там или ты один? — Осведомился хозяин.

— Один я, один, — устало произнёс голос.

— Молчи Полкан, пошёл, пошёл! — Прикрикнул детина на собаку. Пёс, ворча, послушно отошёл в сторону. Привычное дело, но быть настороже — его обязанность. Дубовая щеколда сдвинулась в сторону и калитка на толстых кожаных петлях отворилась почти бесшумно. По ту сторону ворот стоял, опираясь на длинный деревянный посох с закруглённым верхом, сгорбленный старик в сильно истрёпанном бордовом балахоне. Под балахоном была надета давно нестиранная и очень заношенная шёлковая рубаха до пят. На ногах чудом держались совершенно истёртые сандалии. Когда-то очень дорогая одежда старика выглядела совершенными лохмотьями. Сморщенное лицо старца с добрыми тёплыми глазами сразу же внушало доверие. Карие зрачки глаз его сохранили былую ясность и излучали неясный, проникающий в душу свет. Снежная седина густой шевелюры обрамляла сильно загоревшее и обветренное лицо.