Терри Пратчетт - Невидимые академики

— Завидное достижение, сэр.

— Ты чертовски прав! Особенно учитывая все странности, которые творятся тут в последнее время.

— Неужели, сэр? Случилось нечто более странное, чем обычно?

— Молодой… человек, здесь события более странные, чем обычно, происходят постоянно.

— Один из поварят рассказал мне, что вчера все туалеты на этаже Тессеракт превратились в овец, — поделился Орехх. — Хотел бы я это видеть.

— На твоём месте, я дальше кухни не заходил бы, — поспешно посоветовал Смимс. — И не волнуйся насчет того, что творят джентльмены. Это же лучшие умы мира, позволь напомнить. Если ты спросишь их… — Смимс запнулся, пытаясь придумать по-настоящему трудный вопрос, например: — сколько будет 864 умножить на 316…

— 273024, — пробормотал Орехх, не слишком-то понизив голос.

— Что? — переспросил сбитый с толку Смимс.

— Просто размышлял вслух, мастер, — сказал Орехх.

— Ах. Да. Верно. Ну вот, теперь ты понимаешь, о чём я. У них в мгновение ока на всё готов ответ. Лучшие умы мира! — Смимс верил, что от многократного повторения любое утверждение становится истинным. — Лучшие умы. Постоянно заняты делами Вселенной. Лучшие умы!

— Ну что, пожалуй, получилось забавно, — резюмировал Наверн Чудакулли, Архиканцлер университета. Он с такой силой рухнул в свое огромное кресло, установленное в профессорской Необщей комнате, что кресло чуть не выпихнуло его обратно. — Надо будет повторить при удобном случае.

— Да, сэр. Непременно. Через сто лет, — самодовольно заявил новый Мастер Традиций, листая большую старинную книгу. Он добрался до потрескивающей страницы, озаглавленной "Охота на Мегапода", записал дату и время, ушедшее на поимку означенного Мегапода, а потом с завитушками расписался: "Думмер Тупс".

— А что такое этот Мегапод? — поинтересовался профессор Бесконечных Исследований, наливая себе рюмочку портвейна.

— Птица какая-то, кажется, — сказал Архиканцлер, махнув рукой в сторону тележки с напитками. — И мне, пожалуйста.

— Оригинальный Мегапод был обнаружен в кладовке буфетчика, — пояснил Мастер Традиций. — Мегапод вырвался оттуда прямо посреди обеда и устроил то, что мой предшественник одиннадцать столетий назад описал как… — Тупс сверился с книгой, — "истинный переполох и кавардак, ибо Профессора кинулись за ним и браво преследовали по всей территории университета с немалой скоростью и веселием духа".

— Но почему? — поинтересовался глава Департамента Посмертных Коммуникаций, ловко подхватив с проезжавшей мимо тележки графин с жидкостью для веселия духа.

— О, ну нельзя же было позволять Мегаподу просто так бегать повсюду, доктор Икоц, — заявил Чудакулли. — Это каждому ясно.

— Нет, я о другом. Почему мы должны вновь разыгрывать эту сценку каждые сто лет? — настаивал глава департамента Посмертных Коммуникаций. [3] Строго говоря, доктор Икоц (пишется через "Ц") был сыном мистера и миссис Икотс. Однако человек, облачённый в изукрашенный мерзкими символами чёрный плащ и носящий на пальце кольцо с черепом, был бы просто безумцем, (точнее, ещё большим безумцем, чем обычно) если бы упустил шанс добавить в свою фамилию букву «Ц».

Старший Спорщик отвернулся в сторону и пробормотал:

— О, господи…

— Это традиция такая, — объяснил Профессор Бесконечных Исследований, сворачивая себе сигаретку. — Должны же у нас быть традиции.

— Да, традиции очень традиционны, — подтвердил Чудакулли. Он поманил к себе одного из слуг. — И не могу не отметить, что на этой традиции я нагулял себе аппетит. Доставьте сюда сырную тарелку, пожалуйста. И, хмм, немного холодного ростбифа, ветчины, несколько печений, и, разумеется, тележку с маринадами. — Он огляделся. — Еще пожелания будут?

— Я бы побаловал себя фруктами, — сказал Профессор Непонятных Явлений. — А вы, Библиотекарь?

— Уук, — проворчала фигура около камина.

— Да, конечно, — согласился Архиканцлер. Он махнул рукой ожидающему официанту. — Тележку с фруктами тоже, пожалуйста. Позаботьтесь обо всём, Низкотел. И… может, заказ доставит та новая девушка? Ей пора привыкать к Необщей комнате.

Эффект был такой, словно он только что произнёс волшебное заклинание. Утопающая в табачном дыму комната была омыта волной интенсивного, весьма сосредоточенного молчания, которое стало следствием внезапного погружения профессуры в сладкие мечты или, в редких случаях, давние воспоминания.

Новая девушка… От одной только мысли о ней старые сердца начинали опасно частить.