Наталья Михайлова - Земля Горящих Трав

Алоиз Стейр стиснул зубы. Он понимал, каким хочет видеть его этот фанатик: боящимся прогневать народ, лгущим, суетящимся, воровато осмеливающимся пользоваться доступными ему благами. Нет, Стейр не лжет! Он давно уже диктует людям, во что они должны верить.

Армилл и Стейр часто завтракали вдвоем. Армилл всегда ел охотно и много, Стейр большей частью пил и рассуждал.

С того момента, как канцлер отдал приказ стимулировать паразита, чтобы он питался более жадно и на один уровень поднял общее могущество ивельтов, прошло достаточно времени. Нынче утром Стейр из озорства сжал в ладони бутылку коньяку — и она лопнула, оцарапав его стеклом. Стейр с усмешкой посмотрел на окровавленную руку — как на глазах затягиваются порезы, не оставляя после себя даже следа.

— Пора отправить наших гостей обратно в их мир, — сказал он Армиллу. — Нужно только напоследок сделать две вещи.

Армилл понимающе посмотрел на него:

— Материалы для психокоррекции готовы.

— Отлично. Все, как я говорил?

— Разумеется, — Армилл поставил бокал на стол. — Это девианты. Но ничего, мы подавим их деструктивные свойства.

— Пусть вернутся в свой мир и расскажут, что мое правление — спасение для Земли. От каждого моего шага зависит судьба миллионов. Мощь ивельтов не знает предела, возможности безграничны. Лучше Обитаемому миру не соваться в мои дела, — подчеркнул Стейр.

— Само собой, — сказал Армилл. — После психокоррекции наши гости не станут с этим спорить.

— И еще до коррекции, — с нажимом добавил Стейр, — попробуй взломать им сознание. С тех пор как мы стимулировали паразита, сил у нас должно хватить.

— Буду удивлен, если не хватит, — задумчиво подтвердил Армилл.

— Выжми из них все, что можно, — напутствовал Стейр. — Я хочу видеть все, что у них записано здесь, — он постучал себя пальцем по лбу.

Армилл вызвал Сеславина на очередной допрос. Сеславин помнил, что обещал канцлеру дать согласие на несколько допросов под сывороткой, чтобы доказать правдивость своих ответов во время обычных бесед. Парень полулежа устроился в анатомическом кресле, зажимы сами собой защелкнулись, обхватывая не только ноги и руки, но и пояс, шею и грудь. После того как Сеславин однажды сломал зажимы, их поставили новые, более прочные.

Но дальше, вместо привычного уже укола, над его головой вдруг нависла небольшая серая полусфера. Агент опустил ее и деловито закрепил у иномирца на лбу.

— Эй! Зачем это? Я буду сопротивляться! — тревожно предупредил Сеславин. — Не делайте этого!

Сеславин повел глазами — у него больше не было возможности даже повернуть голову. С прохладной полусферой, охватывающей лоб, он стал частью какой-то системы: от полусферы вели проводки к плоскому экрану у стены, от экрана — к металлическому обручу на голове Армилла, и обруч снова замыкался на полусферу.

— Это абсолютно не больно. И совершенно безвредно, — равнодушно произнес Армилл. — Это не займет много времени.

— Мы так не договаривались! — воскликнул Сеславин. — Я не дамся!

Вводя себя в боевое неистовство, он напряг все мышцы, пытаясь оттолкнуться от кресла спиной и локтями и разомкнуть зажимы. Он чувствовал, что сейчас треснет обруч, который сковывал его грудь. Но стоявший возле него агент взял его за плечо, наклонился и посмотрел в глаза. Сеславин ощутил приказ "лежать", которому почему-то не смог противиться: его мышцы обмякли, тело стало чужим. Полусфера начала странно давить на лоб, экран замерцал бело-голубоватым светом.

Армилл жестом приказал агенту отойти и сам перехватил взгляд Сеславина. Тот пытался сомкнуть веки, но его глаза остановились и застыли открытыми.

Сеславин чувствовал, как чужая власть пытается окончательно подчинить его себе, проникнуть в сознание. Его лицо все больше каменело в исступленном напряжении, делалось заостренным и изможденным, как у мертвого. Экран шел полосами и рябью, аппаратура была не в состоянии расшифровать ни один мыслеобраз. Армилл подался вперед, опираясь руками о кресло, наклонившись над Сеславином.

— Сигнала нет, — подал голос агент у экрана.

— Сам знаю, — стиснув зубы и морщась, откликнулся Армилл. — Еще немного…

Экран снова рябил.

— Дальше нельзя, — медик тронул Армилла за плечо. — Он не выдержит.

Армилл коротко выругался:

— Отключай! — и стащил с головы обруч.

Лицо Сеславина стало совсем резким и неподвижным. Медик подошел и сделал ему укол. Уставший, бледный Армилл налил себе сока из автомата у стены, выпил залпом, сел в низкое кресло.