Антон Вильгоцкий - Некромант из провинции

Объединение, которое возглавлял Гэндальф, носило название "Гаруда". В честь одного из божеств древнеиндийской мифологии — к ней Лисовский питал необъяснимую слабость. Довольно скоро Илья Шелудько понял — все здесь очень серьезно, и платой за малейшую оплошность может стать репутация, здоровье, а то и жизнь. Те же самые люди, что приветливо улыбались друг другу на общих собраниях, за глаза поливали товарищей отборнейшими помоями. А уж при встрече ночью в безлюдной местности, один на один… ох, об этом лучше было даже не думать. Ну как же — ведь на кону, как им казалось, стояла великая запретная власть. Для Шелудько же ставка была несравнимо выше. Поэтому в змеином клубке под названием "Гаруда" он избрал для себя роль самого тихого, неприметного и безобидного ужика. Тем более что и внешность его к тому вполне располагала…

Через некоторое время Гэндальф начал проводить более углубленные занятия, избрав для этого лишь двоих учеников. Одним из них стал Илья, как единственный среди последователей Лисовского человек, знавший о главной тайне. Вторым — парень по прозвищу Витторио, к которому Алексей больше всего благоволил. Витторио был уникальным случаем для "Гаруды" — его душу не проели насквозь слепые черви зависти и ненависти.

За это ему не преминул отомстить морально прокаженный Шелудько.

Он страшно завидовал этому высокому длинноволосому красавцу, который сумел пробиться в "любимые ученики", не проявляя особого рвения или прилежности. Причина, в принципе, лежала на поверхности. Гэндальф был гомосексуалистом. Но об этом даже в "Гаруде" знали далеко не все.

Так что, корни симпатии Алексея к Витторио таились вовсе не в неких оккультных глубинах — они, скорее, росли из глубин его… мировосприятия. Однако желание не было взаимным, от чего Лисовский невероятно страдал и даже порой срывался в запои.

Вот как раз на этом несоответствии между реальностью жизни Гэндальфа и благородными порывами его… души сыграл Шелудько, чтоб устранить с дороги единственного конкурента. Стал часто набиваться к Лисовскому в собутыльники, дабы в процессе возлияний нашептывать, что Витторио презирает Гэндальфа и распространяет грязные сплетни о нем. Даже спровоцировал как-то соперника на резкие высказывания об учителе — тот разговор, конечно, был записан на диктофон. Прослушивание записи стало последней каплей — Гэндальф прогнал Витторио из "Гаруды".

Так Илья Шелудько стал единственным из участников кружка, кто вместе с Лисовским начал приближаться к заветному порогу…

Происходящее во время "спецзанятий" еще сильнее изменило его представление об окружающем мире. То были уже не попытки зажечь свечу силой взгляда, и не клоунада над дощечкой с буквами (в процессе последнего занятия, кстати, однажды выяснилось, что в состав "Гаруды" входят сразу две реинкарнации Рамзеса Второго). Нет, теперь все было в десятки, если не в сотни раз серьезнее…

Стоя за спиной Гэндальфа, Илья видел настоящие души мертвых людей в зачарованных зеркалах. Научился устанавливать с учителем телепатическую связь — теперь они могли обсуждать свои дела, даже находясь на значительном расстоянии друг от друга. Шелудько узнавал и видел все больше и больше — скоро он уже мог различить среди носящихся в вечерних небесах летучих мышей не совсем обычных особей. А дальше были ночные встречи с призванными элементерами на берегу Дона, и астральные сны, очнувшись от которых, Илья обнаруживал, что сжимает в руках траву и камни иных миров…

Потом все пошло наперекосяк. Причиной стала душевная драма Лисовского. Он ведь давно ненавидел себя, этот маленький человечек с глазами извращенного демона. За гомосексуализм — такая черта вообще свойственна очень многим геям, выросшим в семьях, где исповедуются традиционные ценности. За склонность к творению зла. И самое главное — за то, что так и не смог сказать себе "Стоп" прежде, чем впервые совершил что-то по-настоящему непоправимое.

"Я стал тонкий и какой-то прозрачный, — часто, напившись, жаловался Гэндальф Илье в последние недели их общения. — Как масло на хлебе у скупердяя. И ведь то, что происходит с нами сейчас — еще только самое начало. Мне становится страшно при мысли о том, что может ждать дальше…". Во время одного из таких словоизлияний он рассказал Шелудько и о том, что на самом деле происходило годы назад в общежитии.

Илья очень быстро смекнул, чем это пахнет. Лисовский мог в любой момент остановиться. Сжечь свои магические инструменты и книги, раскаяться в многочисленных грехах, и даже — чем черт не шутит — уйти в монастырь. Обидно было бы потерять наставника, стоя у самой границы вожделенных краев.