Марина Волкова - Ожерелье вечности

Проснулся он оттого, что склоняющееся к закату солнце припёкло его раненую щеку, вызвав дёргающую боль. Нужно было найти воды — во рту пересохло окончательно, да и умыться бы — иначе его вид если и не напугает, то определённо вызовет подозрение. Ручеёк нашёлся не сразу — пришлось порядком побродить по осточертевшим уже скалам, тем слаще была живительная влага, которую он пил и никак не мог напиться. В животе уже противно булькало, зато голод отступил, а в голове звенело от слабости. Хорошенько пополоскавшись и постирав пижаму, Николай почувствовал себя готовым к походу в Город, чьи высокие крепостные стены обещали прохладу, ночлег и еду.

Одному подходить к воротам было опасно, поэтому, устроившись за высоким кустом у дороги, Николай ждал удобного случая. И этот случай не замедлил представиться — в Город гнали стадо овец два подпаска в рваной одежонке. Николай пристроился идти за стадом, изображая из себя третьего подпаска, благо, первых два не обратили на это никакого внимания, видимо, измотавшись за этот длинный летний день. Проходя мимо Стражников, Николай пригнулся, как будто подгоняя овец, спрятал лицо, со страхом ожидая грозного оклика. Но всё обошлось. Никто не обратил на него внимания и за воротами, где столпилось огромное количество народу и скота. "В такой толчее и себя-то не потерять бы", — подумал Николай.

Чтобы не быть раздавленным скакавшими, несмотря на толпу, Стражниками, Николай потихоньку пробрался к каменным стенам домов. Под босыми ногами противно чавкали жидкие отбросы, окружавшие его люди, по большей части, были бедно одеты, тона их одежды были невыразительными и глухими. Большие миндалевидные глаза были, видимо, характерной особенностью этой расы. Длинные волосы мужчин роскошными хвостами струились по могучим плечам в полированном металле кирасы, прикрытым накидками с креплением у горла застёжками в виде голов хищных животных. Вооружение состояло не только из уже знакомых Николаю луков и стрел, но и из больших тяжёлых мечей, рукоятки которых были украшены с большим искусством неправдоподобно большими драгоценными камнями. Это были воины. Мужчины других сословий, одетые в накидки с уже другими застёжками, выполняющими, видимо, знаковую роль, призванными определить род занятий хозяина, выглядели не столь роскошно, как воины. Что ж, война во все времена была прибыльным делом…

Женщины в большинстве своём тоже были одеты в накидки, волосы прикрыты капюшонами, украшенными затейливой вышивкой бисером и бусинами. Чем богаче и изящней вышивка, тем более высокое положение, видимо, занимала её обладательница, — определил Николай. Стены окружающих его домов были сложены из огромных высеченных камней, увитых разросшимся плющом, окна напоминали бойницы, отражая закатное алое небо. Улица была запружена не только людьми, но и гуртами скота. Все торопились по домам в преддверии ночи. Эта всеобщая торопливость заразила и Николая, он стал разглядывать дома, пытаясь найти хоть какой-то обнадёживающий знак, соображая, что, пожалуй, в богатый дом не стоит и проситься, — ещё наваляют усердные слуги. Он понял, что лучше искать убежища на окраине, в бедных кварталах.

На первом же перекрёстке он свернул направо и чуть не столкнулся с большим верзилой, тащившем за руку оборванную девчонку лет пятнадцати, ревевшую в голос. Такое отчаяние было написано на замурзанном личике, что Николай не смог остаться равнодушным и, резко толкнув мужчину, вырвал руку девочки и подтолкнул её, мол, беги. Она с завидной реакцией, петляя, припустила по улице. Николай тоже не стал дожидаться реакции незнакомца и рванул за девчонкой, распугивая несшибленных ею овец и кур. Яростный крик верзилы достиг его ушей только через минуту, когда он свернул вслед за беглянкой в какую-то подворотню. Как в ускоренной видеосъёмке, сменялись кадры с видами заборов и дворов, а их обитатели кидались врассыпную при виде Николая. Наконец, девчонка выбилась из сил и в изнеможении практически упала на кучу сена и показала Николаю место рядом с собой. Слова её сыпались со скоростью пулемёта, но Николай ничего не смог понять и недоумённым жестом дал ей понять это. Девочка внимательно, насколько позволял уже меркнущий свет дня, посмотрела на него и произнесла:

— Я Мария. А ты?

— Николай. Ты говоришь по-русски? — невольно вырвалось у Николая.

— Да, моя бабушка Анна русская.

— Но как?..

— Она просто одним утром, ещё ребёнком, проснулась в доме моего прадеда и так и осталась.