Оливер Джонсон - Светоносец (сборник)

Сенешаль приказал одному из солдат подойти к воротам. Здоровенный мужчина, напрягшись, обеими руками оттянул молоток от железной дверной пластины, установил под правильным углом и отпустил. Раздался глухой удар, похожий на гром судьбы, который эхом пробежал по стенам и по степи, но в ответ не раздался ни один крик.

Мы ждали, пока ветер гонял пустынных дьяволов по мертвой траве. Тишина и тяжесть на сердце: в воздухе безнадежность. Мы все знали, что Император мертв. Умер двести лет назад, когда покинул обитаемые земли. Зачем мы пришли сюда?

Так мы могли бы долго стоять и ждать, пока бы сами не рассыпались в прах. Таласса решилась, вышла вперед и подошла к двери, утыканной ржавыми концами копий. Я последовал за ней. В центре каждой створки находилась железная ручка. Сколько раз ее пытались открыть гонцы или жалобщики? Кости некоторых из них мы уже видели. Голубоватое железо казалось достаточно изношенным.

Таласса потянулась вперед, взялась за одно из колец, повернула его и ворота, которых не открывали двести лет, распахнулись так легко, как если бы их сегодня утром смазали и повесили заново. Но Галастриан, похоже, не могло удивить никакое чудо. Никто из них не произнес ни слова, они молча последовали за нами во дворец. Внутри не было никого. Перед нами находился сад, но в нем не было ни одного зеленого листочка. Все высохло и умерло: гигантские пальмы, их мертвые белые листья шуршали на ветру; коричневый мох вокруг молчаливых пустых фонтанов; цветы, серые и высохшие, но, тем не менее сохранившиеся в сухом воздухе, как призрачное напоминание о том зеленом месте, которое здесь было раньше. Находившаяся за садом массивная арочная галерея вела в темноту.

Таласса внимательно посмотрела вперед, и скользнула под арки. Мы за ней. По обеим сторонам коридора шли темные комнаты, наполненные пылью и съеденной термитами мебелью, а в конце прохода еще один мертвый сад; эта картина повторялась снова и снова: коридоры и сады, разделенные площадями, в центре которых стояли конические башни. Дворец оказался огромным лабиринтом. Мы направились в главную обсерваторию.

Сколько прошло времени? Настала ночь, мы разбили лагерь и выспались, потом пришел рассвет. Мы опять пошли вперед, и за все это врем я не видели ничего живого, даже муравья. Все пусто и мертво. Наконец мы оказались в последнем коридоре: пятьдесят ярдов в длину, увешан сгнившими гобеленами, а ковер, когда-то бывший рубиново красным, так побелел от пыли, что на нем осталась только несколько розовых пятен, а все нити, из которых он состоял, расплелись.

Только здесь мы нашли первых обитателей. Ряды стоявших на коленях скелетов, сотни по обеим сторонам прохода, все еще одетые в выцветшие алые плащи, тоже белые от пыли и возраста. Слуги Императора: никто не покинул своего места даже в смерти, хотя некоторые опрокинулись на бок. Мы переступили через их кости. Прямо перед нами находилась двойная дверь, запечатанная в середине императорской печатью — сцепившиеся дракон и змея — и отпечатки рук умерших слуг на ней, такие свежие, как если бы их оставили вчера.

Мы взломали запечатанную дверь, за которой находилась последняя тайна Императора, нарушили тишину столетий. И увидели уснувших придворных, сидевших в креслах по обе стороны длинного зала, ссохшиеся мумифицированные лица, покрытые пылью. В конце стоял трон, на котором сидел мертвый Император, защищенный от ветра и холода высоты, его кожа была суха, как пыль снаружи. И я увидел, что вокруг трона были навалены груды золота и оружия, драгоценные камни и украшения лежали в открытых шкатулках, никогда в жизни я не видел столько аметистов, изумрудов и рубинов: все это было похоже на сон.

Император умер. Встав рядом с его костями Таласса назначила Фазада Императором всех известных земель, а Гарна — управляющим и командующим армией Империи. Она предложила мне стать Главным Жрецом, но я только покачал головой: на какое-то время с меня хватит «жрецов».

В этом дворце никто не мог жить долго. Но я похоронил Зуб Дракона там, в Валеде, и никакой человек больше не сможет найти его. В ту же ночь, ничего не тронув, мы отправились обратно на запад. Мы шли пешком, потому что никуда не торопились.

И это конец моей истории, или почти конец. Я пойду отдыхать, потому что я слышу, как во дворе монахи собираются к вечерне, и ты, мой писец, Кереб, должен присоединиться к ним.

Больше никто и никогда не называл ее Талассой, только Светоносицей. То, что она была кем-то другим — куртизанкой и игрушкой Фарана — давно забыто: победители переписывают историю любой войны. И этой тоже, Войны Огня.