Пэт Ходжилл - Море Времени

О, Резервный прекрасно осознавал всю необходимость этого выбора. Его народу уступили Заречье, территорию далеко на севере, но она оказалась слишком бедной, чтобы обеспечить их всем необходимым. И они провели в Ратиллиене столь долгое время -- три с лишним тысячелетия -- что их первоначальная цель уже давно отступила в сторону и сменилась задачей простого выживания. Даже Торисен Чёрный Лорд, Верховный Лорд Кенцирата, был вынужден отослать почти половину своих сил на юг в Котифир, чтобы снабжать ресурсами свою базу в Заречье, без которой он не был способен удерживать в подчинении беспокойные кенциратские дома, пребывавшие под его доминионом.

Это неправильно, что ему самому и его товарищу Норфу приходится находиться так далеко от своего лорда, уже не в первый раз подумал Резервный. Торисен держал своих людей очень мягко, не желая вмешиваться в их жизни больше, чем того требовалось -- конечно, не то, чтобы кому-нибудь из них хотелось, чтобы он стиснул их столь же круто, как, скажем, рулил своим домом Лорд Каинрон. Однако на таком расстоянии, их связь порою вибрировала, давая повод нежеланным сомнениям. И теперь появилось ещё одно.

- "Черныш сделал эту Джеймсиль своим наследником," - сказал он, пробуя эту идею на вкус точно так же, как поступил прежде с именем, неуверенный ни в том, ни в другом. - "Свою давно потерянную сестру, хайборн леди -- ну, девушку, вообще-то."

- "Я знаю. И послал её в Тентир."

- "Который она пережила."

Они оба припомнили свой собственный первый год в училище офицеров рандонов, отсевы, товарищества, вызовы. Только самые лучшие продержались до самого конца.

- "Говорят, что она искупила Стыд Тентира, приведя обратно винохир Бел-Тайри."

- "Как?"

- "Никто не знает. Она просто однажды появилась в училище на кобыле под седлом, а затем снова уехала в компании потерянного Наследника Рандир, Рандирока. И она тренировалась с Медведем. И выкинула дядюшку Лорда Каинрона, Коррудина, из окна. И убила искусительницу Рандир роем пчёл. И одержала верх над наследником Калдана, скача при этом на раторне. Лорд Каинрон вообще не желал, чтобы она сумела окончить училище. Как же ей это удалось, с его-то боевым лидером в должности Коменданта Тентира?"

Это, в некотором роде, было самой крупной загадкой изо всех. Шет Острый Язык должен был испытывать огромное давление, чтобы он провалил невероятную наследницу Норфов, и, судя по слухам, она предоставила ему в этом целую массу подходящих возможностей. А ещё поговаривали, что он нес личную ответственность за то, что позволил ей всё же пройти последний отбор. Шет может и Каинрон, но его мастерство и честность давно уже легендарны для всего сообщества рандонов. Он никогда не поддержит кадета, которого сочтёт недостойным.

- "Как ты думаешь, где она сейчас?" - спросил Резервный.

- "Вероятно, всё ещё вручает свои верительные грамоты Коменданту Харну. Её контингент второкурсников, все восемьдесят с лишним человек, должны появиться здесь в любую минуту. Собственно говоря," - добавил он, прислушиваясь к звукам голосов, летящих вниз по общей дороге за западной стеной казарм, - "это могут быть как раз они."

Движение внизу привлекло их внимание к фигурам, что потоком устремились из казарм Норфов в четырёхугольник. Десять, двадцать, тридцать...

- "Это же весь набор третьекурсников," - сказал приятель Резервного, перегибаясь через перила, чтобы лучше видеть.

Благодаря великой битве у Водопадов [Cataracts] два года назад, весь отряд кадетов первокурсников или погиб в бою, или же получил повышение на курс прямо в поле. Таким образом, они пропустили половину своего года в училище рандонов, но зато приобрели уникальный опыт кровавой резни против Великой Орды. Опытные рандоны находили их слегка грубоватыми и агрессивными, но зато очень гордыми той исключительностью, что дала им битва.

А сейчас они ринулись вперёд, чтобы захлопнуть и запереть двойные ворота гарнизона.

- "Что за..." - начал Резервный, но прервался, почувствовав за собою чьё-то присутствие. Мгновением позже у его локтя появилась комендант казармы.

Они с товарищем потеснились и пропустили её к перилам, обмениваясь быстрыми взглядами через её седую, коротко стриженую голову. Ран Ониксоглазая не заговорила ни с одним из них, но она всегда славилась молчаливостью. Никто и не помнил, что при рождении её нарекли Бархатцы. Гораздо характерней был её неподвижный, тёмный, пристальный взгляд -- это, и её маскообразное лицо. Никогда нельзя было сказать, о чём она думает. Это было самым смущающим.