Артем Каменистый - Дороги смертников

Опа! Похоже, похитители нарвались на городского стражника. А Одон, к несчастью, даже крикнуть не может – вонючий кляп не дает. Оно и к лучшему – стража может не одобрить его намерения выпотрошить предварительно кастрированных похитителей. И вообще – откуда здесь, в Тионе, новая каменная мостовая? Камень для брусчатки обтесывали рабочие в мастерских семьи Одона, и он точно знал, что новых заказов давно не было. Неужто выгодный контракт перехватили городские конкуренты – имперские криворукие пьянчуги, неспособные отличить хороший камень от сухого конского яблока? И это после всех взяток, полученных городским советом! Какие плохие новости – отцу это не понравится. А если отцу что-то не нравится, виновный должен умереть. Надо будет с этим делом срочно разобраться, после того как закончит с ублюдками.

Ящик опять затрясло – карета начала разворачиваться. В этот же миг где-то над головой отрывисто хлопнула дверь – даже стекло зазвенело. Кто-то приглушенно вскрикнул, затем пару раз что-то сочно хлопнуло – Одон готов был поклясться, что это лупят тупым твердым предметом по мягкому телу. Скорее всего, человеческому.

Обескураженный происходящим, он не переставал трудиться над путами и вскоре освободил руки. Ноги развязал уже с легкостью – и только затем избавился от мерзкого кляпа. Крышка ящика не захотела открываться, хотя он прилагал для этого немалые усилия. Видимо, закрыта надежно. Плохо дело – придется подождать, когда ее откроют.

Вытащив припрятанный нож, Одон приготовился ждать. Главное, выскочить сразу, быстро – такой прыти от связанного пленника не ждут. А там видно будет: если врагов окажется много, перережет почти всем глотки, а парочку оставит для вдумчивого расчленения. Если немного, то фарш из половины. Это явно не нурийцы – не тот почерк, а имперских головорезов Одон не боялся. Достойные среди них почти не встречаются, да и на тех управу найти можно. Им удалось его застать врасплох, но больше он им подарков делать не намерен.

Карета между тем продолжала движение. Никаких подозрительных звуков больше не доносилось – обычный шум улицы и скрип плохо смазанной оси. Вероятно, проблем у похитителей не было и тот странный шум имел безобидное объяснение.

Карета подпрыгнула на крутом повороте, резко остановилась. Наверху послышалась какая-то зловещая возня – будто мешки с награбленным добром выгружают. Или трупы. Насторожившийся Одон вытер о штанину чуть вспотевшую ладонь, сжал рукоять ножа. Сейчас ящик откроют, и он начнет резать.

Но тут случилась очередная неожиданность – снаружи послышался голос. Голос был хорошо знаком, и его хозяина он здесь встретить не ожидал. Если бы сейчас с ним заговорил покойный прадед, он бы удивился гораздо меньше.

– Одон, не суетись – сейчас мы тебя вытащим из этого ящика. Если ты там уже развязался и сидишь с топором наготове, не спеши никого рубить – здесь все свои. Слышишь меня?

– Сеул?! – недоверчиво уточнил нуриец.

– А кто же еще! Не дергайся – сейчас тебя выпустят.

Загремел замок, крышка ящика распахнулась. Одон прищурился, ожидая удара солнечных лучей по неподготовленным глазам, но этого не последовало. Карета стояла в просторном сарае: уютный сумрак, запах соломы, какие-то неприятные железные предметы, свисающие со стропил.

Над ним склонился рыхловатый плешивый мужичок. Остатки коротких кучерявых волос будто кольцом овечьей шерсти окружали его блестящую лысину. С насмешкой подмигнув поросячьим глазком, незнакомец добродушно произнес:

– Выходите, герцог, – карета прибыла.

Прирезать этого шутника, что ли? Без причины, просто так – для снятия нервного напряжения.

Сарай оказался непрост. У семьи Одона таких было немало: снаружи сарай как сарай, а вот внутри ничто не соответствует наружности. Вот так и здесь – Одон еще ни разу в жизни не видел, чтобы в порядочном сарае имелась пыточная дыба, кандалы болтались на стенах, а на столе виднелась россыпь столь зловещих инструментов, что захотелось немедленно признаться во всех мыслимых и немыслимых грехах, лишь бы не узнать, для чего они предназначены. Мужичка, открывшего ящик, он тоже вспомнил. Доводилось видеть пару раз, когда тот на предвратной площади вешал людей по приговору суда. Ему и тогда он не сильно понравился, да и сейчас симпатий не прибавилось. Не будь рядом Сеула с Дербитто – точно бы прирезал: на всякий случай.

Но больше всего Одона удивили столичные сыщики – Сеул и Дербитто стояли возле кареты будто памятники воплощения трезвости. Пулио расположился рядом с кучкой серьезных ребят, заковывавших в кандалы тройку мужчин. Самое удивительное – у этого молодца больше не было синяка, и смотрел на мир он в оба глаза.