Лайа Дало - Дом Вауу. Север. Цитадель

— Потерпи, осталось совсем чуть-чуть.

И я вновь замер под его руками. Но больше не было расслабленности, да и моё отражение в зеркале выражало далеко не безмятежность: губы ярко розовые, на скулах проступил румянец… Цветные пятна, конечно, привнесли разнообразие в уныло-белую картину, но никак не помогли успокоиться.

— И чего ты всполошился? Не переживай ты так, причёска будет шикарная.

Брат сделал вид, что не заметил моего смятения, но я видел и искры, которые никуда не ушли и кривую его губ. Бездна, почему я уставился на его губы? Какого…

— Вот и всё, смотри, какой красавчик получился!

Моё внимание вернулось к собственному отражению. Да, коса оказалась намного сложнее, чем была до этого — волосы собраны у висков в несколько кос поменьше, причудливо переплетающихся между собой, кажется даже асимметрично, а потом стекаются в единую реку за спиной. Но и та, общая коса совсем непростая, в ней видны тугие жгуты переплетённых прядей, которые как рыбы в волнах — то ныряют, то появляются вновь. Ко всему прочему, я вдруг заметил бусины, вплетенные тут и там, простые, из того самого, бело-серебряного металла и уже одно это делало их бесценными. Я нерешительно коснулся одной из них.

— Красиво…

— Это мой подарок. В честь начала Пути. Молочное серебро хорошо аккумулирует энергию и отдает, когда нужно.

Всё же молочное серебро. Значит в волосах у меня целое состояние. Как и на кителе, сапогах.

— Йелли Ингольде не стоило так тратиться.

Брат нахмурился, отступил, а потом всё же успокоился. Даже не знал, что его задевает тот, факт, что мы все, по сути, находимся на содержании его жены.

— Это не от неё. Это фамильные.

Пришёл мой черёд удивленно вскидывать бровь.

— Я думал, мы ничего не успели забрать.

— Почти ничего. Есть вещи, которые не дадутся чужаку, которые следуют за семьей сквозь века.

Εго руки оказались на моих плечах, и он склонился совсем близко ко мне, перегнулся через моё плечо и тут я их заметил. Маленькие, обсидиановые бусины в его волосах. Мельче моих металлических, у них более тусклый блеск, зато их больше, местами целые россыпи. Невольно возник вопрос.

— А кто заплетал твою косу?

— Я сам.

— Но как?…

Брат выпрямился и вновь чарующе рассмеялся.

— Тяжко, но я привык. Вот уже тринадцать лет, как я сам заплетаю свою косу.

— Как мама…?

— Да.

— А почему ты не научишь йелли Ингольду заплетать?

— Не хочу. Но могу научить тебя.

Прошедшее было смятение вернулось вновь. Очень уж не вовремя я вспомнил значение ритуала с волосами. Такое можно позволить только матери или жене. Там есть кое-какие скрытые смыслы и чувствительные, опасные даже точки.

Брат будто прочёл мои мысли. Вновь усмехнулся.

— Ты слишком много думаешь. Обычно всё намного проще — я не готов никого подпустить к себе со спины, может быть только тебя. Ты мой брат.

Верно, но это не то. Впрочем, он знал, чувствовал, что я предпочту принять его объяснение и закрыть эту тему.

— Нам пора.

И на этом закончился момент — таинственный, чарующий и неловкий. А нянечка всё проспала.

Ужин я запомнил плохо, что совершенно мне не свойственно, но уж больно далеко ушли мои мысли. Мне совсем не было дела до вереницы представляемых лордов и леди, как не интересовало меня и изобилие блюд и напитков, печёночный паштет есть, ну и ладно. И уж тем более не трогали пустые, застольные беседы.

Зато постоянное ощущение, что за мной наблюдают, не давало покоя, но сколько раз я не смотрел в сторону брата, сидящего во главе стола, а значит по левую руку от меня, столько раз я видел его взгляд обращённый куда угодно, но не на меня. Чаще на жену, иногда на кого-то из гостей. Йелли Ингольда, напротив, смотрела на меня часто, но это не её взгляд я ощущал. Тем более что сидели мы лицом к лицу, пусть и разделённые широким столом, так что ловить её взгляд не было ничем необычным.

Танцы я пропустил. Очевидно, огорчив этим изрядное количество дам. Но все странности этого дня меня сильно утомили, и, попросив разрешения у брата, я предпочёл уйти, сначала прогуляться на морозе по стене, а потом и в свои покои, отогреваться.

В спальне меня, конечно же, ожидал «сюрприз» — две не совсем одетые девочки-нимфетки из столичного борделя. Брат всегда выбирает себе ещё совсем юных, но уже не детей, на самой грани, но всё же её не переступая. Девочки чудо как хороши, близняшки, человечки, но с изрядной примесью эльфийской крови, так что их красота настолько близка к совершенству, насколько это вообще возможно для не высокорожденных.