Юлия Фирсанова - Возвращение, или Свободу попугаям!

Перестав упрямиться, мокрый вор юркнул в фургон, даже доски не скрипнули, я с меньшим изяществом — ну не было эльфов в роду! — забралась следом.

Я перелезла через набитые соломой матрацы, стопкой сложенных вдоль стены, в правый задний угол фургона и с наслаждением принялась копаться в своем сундуке, выбирая смену одежды.

За нагромождением багажа могла с комфортом переодеваться пусть не баскетбольная команда, но еще парочка девиц среднего роста и подобных моей комплекции. Легчайшую светло-зеленую рубашку с широким вырезом и серо-зеленый брючный костюмчик (штаны и безрукавку) к ней в тон, мягкие не то туфли, не то мокасины эльфийского производства я надевала под чавканье и хлюпанье воды в стаскиваемой Лаксом одежды. После особенно громкого хлюпа — я так понимаю, на доски упали брюки парня, — тот облегченно выдохнул и зашуршал чем-то более сухим. Кажется, начал вытираться. Такого звукового оформления процесса Лаксу показалось мало, он не выдержал и спросил почти с робостью:

— Оса, ты на меня злишься?

— А то нет! — фыркнула я, застегивая маленькие блестящие пуговички на жилетке, служащие сердцевинками цветков, вышитых на одежде. — Стоило на недельку оставить и уже в кабаке нахожу, если б еще и с бабой, вообще бы прибила или во что-нибудь превратила!

— Правда? — лица Лакса я не видела, но, судя по интонации, на физиономии его расплылась блаженная улыбка, во всяком случае, мурлыкал он как котяра, обожравшийся свежей сметаной.

— Кому-то, чувствуется, одного купания было не достаточно, — предостерегающе прокомментировала я.

— Нет, что ты, вполне, вполне! — резво откликнулся вор. — Очень бодрит и дурь из головы вышибает разом. У меня все в порядке теперь, когда ты рядом. Я так рад, что ты возвратилась, Оса!

— Я и сама рада, — согласилась я, шевеля пальцами в мягчайшей обуви, и мягко попросила. — Только в жизни всякое случается, ты больше не дури, не верь предсказаниям на слово. Они ж только намек, подсказка или загадка, а не прямой указ к действию. Вспомни хоть тот случай со стрелой!

— Может у тебя и так, все повернуть, да поменять можно. А у меня ведь сбывались и не раз, — коротко и вновь виновато вздохнул парень, звякая пряжкой ремня. Проворный вор уже почти оделся.

— Между предсказаниями для тебя и для меня никакой метафизической разницы не существует. Ну чего уперся? Все равно, уже не раз талдычила: сбудется что или нет, все от нас зависит, если конечно разумную меру меж фаталистической безнадежностью и пустыми метаниями соблюсти удастся, — привалившись к сундуку для удобства, захихикала я, вспоминая один из любимых анекдотов, Фаль тоже заерзал на моем плече, меня позу. Сильф в беседу с вором не вмешивался, на удивление тактично чувствуя, что этот разговор не про него.

— Ты чего смеешься? — почти обиделся Лакс.

— История в тему на ум пришла, — поделилась я. — Один мужик шел по улице и увидел Смерть. Она стояла и очень пристально, эдак неотрывно смотрела. Того пот холодный прошиб, сгреб все свои сбережения, кинулся к колдуну, взмолился: "Прошу тебя, спрячь, отправь меня куда-нибудь подальше, Смерть за мной идет". Колдун, не будь дурак, деньги взял и зашвырнул мужика в далекую-далекую страну на людный базар, где его и растоптал спустя пару минут взбесившийся зверь, вроде агромадной лошади с длинным носом. Смерть душу беглеца встречает и головой покачивает: "Ну ты даешь, мужик, ну и скорость, а я то все дивилась, какого фига ты сегодня в городе делал, за тысячу миль от места, где мне тебя забрать предстояло!"

Вор против воли хохотнул над пересказанным анекдотом, а я продолжила:

— Это насчет пустых метаний, загоняющих в угол вместо того, чтобы выход подсказать. И еще, помнишь, я как-то о первом правиле Волшебника эльфам говорила? Ты поверил в то, во что больше всего боялся поверить, и даже не стал думать, будто все эти "перестанет ходить" и "не под силу рукам человеческим" могут означать нечто иное, чем то, что ты уже успел вбить себе в голову!

— Тебе легко говорить, ты же магева, а без талантов к волшебству в этой паутине поди разберись. Точно мушка только больше запутаешься, — вздохнул Лакс и помотал головой. — Я, впрочем, все одно дурак, нашел, где утешения искать — на дне кувшина. Прости, коль сможешь!

— Творец простит, а мы лучше пойдем обедать, — рационально предложила я. — Кейр мисками гремит, обильное слюноотделение провоцирует, Фаля сейчас Кондратий обнимет от неразрешимых противоречий: где лучше находиться: на моем плече, или в том священном месте, где кашу раскладывают.