Макс Фрай - Одна и та же книга

Мне как раз недавно посчастливилось чужими глазами перечитать конституцию Республики Ужупис. Строго говоря, Uzupis — это просто один из районов города Вильнюса, Заречье, если по-русски. Что-то среднее между одесской Молдаванкой и парижским Монмартром, говорю я всегда гостям. Скоро, вероятно, придется добавлять к списку Беверли-Хиллз, поскольку район живописных трущоб быстро становится модным и чертовски дорогим. Но пока это — Республика Ужупис, о да. Раз в году, в начале апреля граждане республики даже пограничный шлагбаум ставят на мосту через речку Вильняле, развлекаются, словом, от души. Но конституция, в отличие от карнавальной границы, существует и теоретически действует постоянно. Гарантирует всякому человеку право на крышу над головой, уход за кошкой и собакой, лень, слезы, счастье, горе, жизнь, смерть и другие важные вещи. Последние три статьи конституции особенно хороши: «не побеждай», «не защищайся», «не сдавайся».

Я это все к чему. Мне искренне жаль, что Республика Ужупис слишком мала, миролюбива и не обладает ядерным оружием. Вот если бы они всех нас завоевали — весь мир, я имею в виду, — да и заставили бы жить по своим законам, то-то было бы прекрасно и полезно.

Но нам не светит сладкая эта диктатура Сами, все сами, опять, да.

Одна моя знакомая решила однажды, не то по собственной инициативе, не то по совету какого-нибудь психолога, носить весь день с собой тетрадку и аккуратно записывать все события, которые ее обрадовали. Поскольку, как подавляющее большинство хомосапиенсов, была чрезвычайно утомлена многими печалями, случившимися от немногих, в сущности, знаний.

Результат, по ее словам, был воистину ужасен. Представляешь, рассказывала она, меня радовало только то, что закончилось! «Наконец-то доехала до работы», «наконец-то дописала отчет», «слава богу, иду домой», «сняла туфли!!!», «закончила уборку», «можно закрыть этот чертов блокнот и идти спать» — вот примерный перечень радостных событий ее дня.

Исследовательница наша, насколько я помню, пришла к единственно возможному выводу, что жизнь, в ходе которой радуешься только завершению очередной пытки, надо срочно менять. Хочется думать, у нее все получилось, потому что в таком непростом деле искреннее желание часто оказывается не только необходимым, но и достаточным условием. Хоть и трудно в это, я понимаю, вот так сразу взять и поверить. Конечно.

А техника, между прочим, неплохая, откуда бы она ее ни выцарапала. Кому не лень, может сам попробовать. Много интересных вещей можно узнать о себе в ходе вот такого немудреного расследования.

Я иногда подкармливаю дворовых котов, порой душевно общаюсь с чужими собаками, почти ежедневно разбрасываю хлебные крошки и перловые зерна перед совсем уж ничейными птицами. Дома мне то и дело напоминают: «Нужно купить детям фломастеры, и бумага скоро закончится, и книжки они уже дочитали, и конфеты слопали, надо еще». Обычное дело, только дети чужие, то есть соседские. Заходят почти каждый день; кажется, возможность читать сказки и совместно раскрашивать подъезд привлекает их куда больше, чем конфеты, что, конечно, вовсе не отменяет необходимости своевременно пополнять стратегический запас сластей.

Это я не так называемыми «добрыми делами» хвастаюсь, было бы чем, а к тому веду, что любить-кормить чужих зверей и детей — занятие чрезвычайно приятное и совсем не хлопотное. Вовсе не гражданский подвиг. Никакой ответственности, сплошное удовольствие, с чужими всегда так, известное дело. И я, хоть убей, не понимаю, почему при таком раскладе вокруг так много голодных животных и изнывающих от скуки, заброшенных детишек, — уж не потому ли, что возня с чужими как-то по умолчанию считается пустой тратой времени и средств, а со своими, собственными, — тяжкой, хоть и почетной обязанностью? Какой ужас, честно-то говоря.

Нет, правда, ужас же.

Днем Луки Ветреника провозглашают шестнадцатое июня календари народных примет; их составители советуют примечать, откуда в этот день дует ветер, и учат делать из полученной информации далеко идущие хозяйственные выводы о грядущем урожае зерновых. Но такого рода премудрости, честно говоря, вряд ли будут полезны современному горожанину, зато в прозвище Луки можно незаметно вставить еще одну букву «н» — теперь он у нас будет ветренник, а это, как мы понимаем, совсем другое дело. Лишняя порция свежего июньского ветра — в голове, в сердце, да хоть в заднице — никому еще не вредила, честно говоря, это же только старушки у подъезда, донельзя утомленные бесконечным подглядыванием за чужой жизнью, губы поджимают неодобрительно, когда произносят старомодное словечко «ветренник», но какое нам дело до чужих поджатых губ? Никакого, конечно. Ну и?