Дмитрий Казаков - Солнце цвета крови

— Да в чем дело? — не вытерпел Артур.

— Тише, государь. — Рыцарь Озера повернулся, приложил палец к губам. — Смотрите, только не пророните ни слова!

Дверь распахнулась без звука, и король с рыцарем шагнули в пропахшую пылью полутьму. Впереди было довольно высокое ограждение, а в стороны уходили стены. Из-за ограждения поднималось слабое рассеянное свечение, совсем рядом нависал покрытый слоем копоти потолок.

Они оказались, как понял Артур, на галерее, идущей по периметру зала гобеленов. Устроена она была так, что снизу ее существование не обнаружил бы и самый внимательный наблюдатель.

— Тише! — еще раз прошептал Ланселот.

Артур сделал шаг вперед. Внизу простирался обширный зал, скупо освещенный торчащими из стен факелами. По серым плитам пола навстречу друг другу, отбрасывая на стены гигантские тени, шли мужчина и женщина. Волосы ее, как показалось королю в первый миг, были черными, но в следующий момент блеснули золотом. Статная фигура была удивительно знакомой.

Артура больно кольнуло в сердце.

Мужчина был широкоплеч, волосы его падали на плечи, а когда багровый свет коснулся лица, стало ясно — вот он, ушедший с пира конунг Хаук.

Не дойдя пары шагов, он раскинул руки. Женщина метнулась к нему в объятия, прижалась к широкой груди.

— Как долго я тебя ждала! — донесся снизу страстный шепот, услышав который, король покачнулся. — Он опять отослал тебя далеко, и мне было так одиноко… Ведь ты знаешь, как я тебя люблю!

Он узнал бы этот голос из тысячи, различил бы его в грохоте урагана, не спутал бы ни с чем. Это был голос его первой и единственной настоящей любви. Голос Гвиневры.

Артур чувствовал, что задыхается, что мир вокруг колышется тяжелыми складками, точно темная толстая ткань. Он вцепился в ограждение с такой силой, что ощутил, как проминается под пальцами крепкий камень. Голоса снизу, один из которых принадлежал вождю северян, доносились, словно сквозь шум водопада.

Король изо всех сил желал, чтобы это оказалось страшным сном. Он даже не подумал, почему любовники выбрали для встречи настолько неудобное и доступное любопытным глазам место…

Чуть сбоку за сюзереном наблюдал Ланселот. В первый момент, когда лицо короля побелело, точно его обсыпали мукой, он даже испугался. Но потом пришел в себя, с радостью ощущая, что хитрый план, родившийся в седой голове старого друида, воплощается в жизнь.

Внизу, на плитах зала, один из рыцарей, даже не знающий, для чего он тут, разыгрывал с собственной любовницей сцену встречи, а в темном углу, куда не проникали лучи факелов, замер, удерживая колдовские личины, Мерлин.

Мужчина вскинул женщину на руки, та весело рассмеялась.

«Бабу сегодня же ночью утопим, — хладнокровно подумал Ланселот, глядя, как лицо короля становится серым, будто старые камни, — а то они все болтливы…»

Любовники покинули зал, затихли последние отголоски их смеха. Артур, сгорбившись, точно ему на спину легла каменная плита, медленно побрел к двери. В этот момент он впервые ощутил, что он уже не тот молодой рыцарь, как двадцать лет назад, и что возраст что-то значит даже для того, кто правит всей Британией.

Ланселот с ужасом смотрел, как черные волосы на висках короля теряют цвет, превращаясь в седые. Впервые затея с обманом не показалась молодому рыцарю столь уж хорошей…

Когда они вернулись в пиршественный зал, то Хаук был на месте. Артур мазнул по нему отсутствующим взглядом и уставился в стол. Ланселот тихо выругался про себя — ожидаемой вспышки ярости, во время которой правитель Британии просто приказал бы убить конунга и всех его воинов, не произошло.

С легким шелестом колыхнулся воздух. Мерлин почти бесшумно опустился на свое место за столом, его вопрошающий взгляд уперся в лицо короля. За этот вечер друид тоже будто бы постарел на несколько десятилетий: морщины в похожей на пергамент коже казались пугающе глубокими, набрякли тяжестью мешки под глазами.

Артур сидел, неподвижный и безгласный, точно статуя.

Пир потихоньку затихал. Барды, повинуясь мановению руки Мерлина, покинули зал со скоростью молнии, по одному удалились рыцари, не желая попадаться на глаза разгневанному повелителю. Даже викинги, громко рассуждая о том, где бы продолжить пьянку, канули в неизвестном направлении. Слуги, словно тараканы, попрятались по углам.

В помещении, среди кислых запахов завершенной трапезы, остались лишь сам Артур, Мерлин и одиннадцать из двенадцати паладинов Круглого стола. Не было только Тристана.