Я поднялся и заковылял к нарам. Исангард лежал, завернутый в чистое полотно. Надо же, как его запаковали для похорон. Понимают в этом толк, ведьмы. Мы с ним, кстати, всегда были готовы к подобной неприятности (я имею в виду скоропостижную гибель) и на всякий случай заранее обсудили, кого и как надлежит хоронить. Так, еще четыре года назад мне было поручено закопать безжизненное тело моего друга (буде таковое объявится) вместе с его верной подругой Атвейг. Теперь я вспомнил тот давний разговор и мысленно дал себе слово проследить за тем, чтобы Гримнир не наложил свою волосатую лапу на чудесный меч.
Тело шевельнулось. Я не сразу обратил на это внимание, поскольку был погружен в горестные думы. Однако тело недовольно задергалось, и с этим я был вынужден считаться. Исангард приоткрыл мутные глаза.
— Кода… — сказал он еле слышно.
Слезы немедленно потекли у меня из глаз.
— Все в порядке, — сказал я. — Я здесь. Враги уничтожены.
У него дернулся рот, словно он хотел улыбнуться.
— Лежи тихо, — сказал я. — Только вот что. Как ты считаешь, кто-нибудь должен знать, что ты живой? Хочешь, я тайно унесу тебя в лес?
Вообще-то я даже поднять его не смог бы, но в тот момент я от радости как-то забыл об этом.
Исангард шепнул:
— Мне трудно разговаривать.
Под стенкой опять свистнули. Я поднял палец и сказал вполголоса:
— Пойду на разведку. Не нравится мне этот свист. А ты лежи, прикидывайся мертвым. У тебя классно получается.
Я на цыпочках двинулся к выходу. Проклятая дверь так заскрипела, что все мои предосторожности тут же полетели к черту. Я выругался, помянув кости пророка Фари, и уже не таясь вышел из дома.
У стены я увидел странную компанию. Для начала, там был Гримнир, так что я рано обрадовался его отсутствию. Он сидел на корточках спиной ко мне и что-то разглядывал. От него во все стороны плыли волны восторга, но что именно привело его в такое расположение духа, я не мог понять. На шатком чурбачке, прислонившись спиной к стене избушки, сидела замарашка Имлах и жадно кусала хлеб, намазанный медом. Мед стекал по ее локтям, и она время от времени обтирала его пальцем, после чего облизывалась. Над Имлах летала оса. При виде меда мне стало дурно. А перед Гримниром и лесной девчонкой стояло печальное существо с обвисшим носом и уныло опущенными уголками коричневых глаз. Лицо у существа было узкое, как лезвие, спутанные зеленые волосы падали ему на плечи. Я сразу почуял, что это нечто вроде гнома, и начал прикидывать, кто из нас двоих могущественнее.
Гримнир обернулся и в знак приветствия оскалил все свои зубы. Я предположил, что это улыбка, и криво ухмыльнулся в ответ.
— Привет, Кода, — сказала Имлах, догладывая свой хлеб.
Я настороженно переводил взгляд с одной сияющей физиономии на другую. Не нравились мне их рожи. Особенно та, гномья. Я пожал плечами и плотнее завернулся в свой плащ, хотя уже становилось довольно жарко.
— Ну, как там Исангард? — спросил Гримнир. — Спит еще?
Я отмолчался. Имлах слезла с чурбачка, потерла затекшую ногу и устроилась в траве. Все трое, включая зеленого гнома, опять склонились над чем-то, что их так восхищало. Я не выдержал и заглянул в их тесный кружок, подсунув голову под локоть Гримнира. Но ничего толком разглядеть не успел, потому что Гримнир немедленно ущемил меня своими ручищами и загоготал, помирая от удовольствия.
— Идиот! — придушенно заверещал я. — Пусти! Клянусь ладонью Алат, Гримнир, тебе не поздоровится!
Великан хрюкнул и сдавил меня еще сильнее. В глазах у меня потемнело.
— Отпусти его, Один, — произнес тихий, печальный голос. — Не сходи с ума. Ты же не тролль.
Меня выпустили. Я сел, плохо соображая, и потер помятое ухо. Зеленое существо смотрело прямо на меня, причем смотрело участливо.
— Он вас не поранил? — спросило оно.
Я покачал головой.
— Вы должны его извинить, — произнесло существо и с оттенком легкого превосходства покосилось на Гримнира. — Когда Один переодевается великаном, он становится невыносим.
— Какой еще Один? — не понял я.
— Я Один, — заявил одноглазый. — Я верховный бог этого края.
Вот заврался, подумал я, разглядывая его разбойничью рожу.
— Ничего я не заврался, — обиделся Гримнир. — Нечего всякие гадости про меня думать. Ну, переоделся я великаном. Я верховный бог, что хочу, то и делаю. Надоедает же одну и ту же морду в зеркале по утрам видеть.
— Один так Один, — сказал я. — Я же не спорю.
— А это наш травяной, — сказал Гримнир, указывая на зеленое создание.
Читать дальше