Елена Хаецкая: Дорога

— Какой красавчик, — только и сказала. Потаскушка.

Следом за ней вернулся и комедиант в синем, на ходу ссыпая деньги из кружки в обширный кошель на завязках.

— Что это за беглый каторжник? — удивленно спросил комедиант в синем. Его звали Балатро.

Второй, известный под прозвищем Арделио, ответил:

— Блаженный какой-то.

Балатро присвистнул.

— И куда нам его деть?

— На дорогу вывалим, — предложил Арделио. — Подальше от города отвезем и выкинем.

— Может, здесь есть какой-нибудь приют для убогих? — подала голос девица Клотильда. Тонкое лицо подвижника зацепило ее сердце, всегда открытое любви и состраданию.

— Какой в этой дыре может быть приют для убогих? — сказал Арделио. — Выкиньте его обратно в фонтан, всего и дел.

— Грех, — пробубнил Балатро.

Арделио пожал плечами.

— Об этом раньше нужно было думать. Подался в комедианты — не рядись святошей.

Не успел он договорить, как возле телеги показалась зверская рожа Витвемахера.

— Ой! — удивленно произнесла девица. — Еще один такой же.

— Нечестивцы, — зарычал Витвемахер и потянулся за мечом.

Верзила Балатро поглядел на нищего сверху вниз, расправил широкие плечи.

Тот ничуть не смутился.

— Да знаешь ли ты, кого замышлял убить? — продолжал разбойник, размахивая мечом.

Тем временем и остальные святые братья подходили ближе к телеге. Волей-неволей троим комедиантам пришлось выслушать историю падения, покаяния и обращения Варфоломея. Сам же святой подвижник продолжал мешком лежать на телеге, пьяный и беспомощный.

К великому негодованию благочестивых разбойников, ни один из слушателей не выказывал желания расстаться со своим имуществом и немедленно примкнуть к Ордену.

Балатро, бывший в компании старшим, лихорадочно выискивал в обступившей телегу шайке хотя бы одно разумное лицо. Но понял: если он и его товарищи хотят сохранить свое добро, столкновения не избежать. Ибо на всех лицах лежала одна и та же печать безумия.

Балатро охватило отчаяние. И тут он почувствовал на себе пристальный взгляд. Обернулся, вздрогнул всем телом. Прямо на него смотрел Иеронимус фон Шпейер. Только этого и не хватало: монах в толпе фанатиков и юродивых. И лицо у монаха нехорошее. Тяжелое, высокомерное.

Иеронимус кивнул комедианту. Тот пробормотал себе под нос проклятье и спрыгнул с телеги.

— Что надо? — грубо спросил он, подходя. И подумал про себя еще раз: от такого добра не жди.

— Блаженных не бойтесь, — сказал Иеронимус. — Они хоть свирепы, но вас не тронут. Мы идем в Страсбург.

— Лошадь наша нужна? — прямо спросил Балатро.

— Да.

— Да вы за дураков нас держите! — взорвался комедиант. От гнева его рябое лицо пошло красными пятнами.

Иеронимус покачал головой.

Но договорить они не успели. От телеги донесся визг девицы Клотильды. Оттолкнув от себя Иеронимуса, Балатро в два прыжка добрался до телеги. Что-то оглушительно треснуло, с силой плеснула вода — кого-то (потом оказалось — блаженного Верекундия) вышвырнули в фонтан. Драка, к величайшему удовольствию зевак, продолжалась еще с десять минут, пока воюющие не утомились и не отправились выпить.

Богатырские качества, проявленные как одной, так и другой стороной, объединили бывших врагов. Они разговорились. Не было только Варфоломея, спавшего в телеге мертвым сном. Иеронимус сидел, по обыкновению, в углу, потягивал вино и поглядывал на своих спутников.

Арделио, маленького роста, тощий, с взъерошенными черными волосами, пил стакан за стаканом, но не пьянел — только мрачнел, наливался тяжкой печалью. Второй комедиант, Балатро, белобрысый верзила с бесцветными ресницами, рябой после оспы, увлеченно рассказывал что-то блаженному Верекундию. Тот сидел мокрый после купания в фонтане, в тепле от его одежды и волос шел пар.

Девица Клотильда достала из-за корсажа колоду засаленных кожаных карт, метким взглядом выхватила из толпы мужчин простеца Ремедия и подсела к нему. Давай втолковывать ему правила новой игры.

До Иеронимуса то и дело сквозь гул голосов доносился сипловатый голос Клотильды.

— Это «Диана», сиречь Луна, — говорила Клотильда, показывая Ремедию карту. — Она старше «Ладьи», стало быть, «Ладью» бьет. Вот «Диана Инферна», сиречь «Адская Диана» или, по-иному, «Геката». Она бьет и «Ладью», и «Диану». Это черный козырь…

Бальтазар крутился тут же, чуть не клевал длинным носом карты, мелькавшие в ловких пальцах актерки.

Рядом с Иеронимусом кто-то присел. Осторожно, на самый краешек скамьи.