Елена Хаецкая - Желтый камень Зират

— Он идет сюда с караваном?

Воин, который привел Исангарда, сказал:

— Этот раб говорит, что хозяин ждет его в песках один.

— Ты думаешь, это правда? — спросил старик.

— Аланы все ненормальные, — был ответ.

Старик снова обратился к Исангарду:

— Как твое имя?

— С некоторых пор я называю себя просто Уаннек, — ответил Исангард.

Они засмеялись. Им понравилось, что чужеземец знает это мертвое слово.

— Чего же хочет от нас твой отважный господин? — спросил старик.

— Он спрашивает вас: не могу ли я купить у вас что-нибудь?

Они снова дружно захохотали.

— «Что-нибудь»? — переспросил наконец старик. — Так и велел узнать? — Он переглянулся с одним из стоявших поблизости. — Принеси ему «что-нибудь», Ильтану.

Ильтану нырнул в шатер. При этом он так радостно улыбался, что Исангард ощутил холод в животе.

— Сколько у тебя с собой денег, Уаннек? — поинтересовался старик.

— Четыре серебряных, господин, — ответил Исангард, на всякий случай скрыв истинные размеры доверенной ему суммы.

— Ты сам столько не стоишь.

— Сейчас нет, господин, — согласился Исангард, который был убежден в том, что ни один нормальный рабовладелец не даст за алана ломаного гроша.

— Но в это новолуние за меня выложили девять монет на Аланском рынке в Аш-Шахба.

— Для кого и девять монет — состояние, — язвительно заметил старик.

Исангард смиренно поклонился:

— Ты это говоришь, господин.

Старик не успел вспылить на дерзкое замечание: Ильтану вытащил из шатра «что-нибудь». Сначала Исангарду показалось, что кочевник держит в руках кучу тряпок и обрывков козьих шкур. Но когда Ильтану приподнял свою ношу и встряхнул ее, тряпье вдруг шевельнулось, и посреди свалявшегося меха раскрылись глаза. Темные, золотисто-коричневые глаза с расширенными зрачками, без ресниц. Они немного косили: левый смотрел в сторону, а правый — прямо на Исангарда. В них застыли безнадежность и мука.

Усмехаясь, Ильтану пригладил торчащую клочками шерсть. Открылась мордочка странного большеглазого существа, немного похожая на обезьянью, и большие розовые уши. Ростом существо доходило Ильтану до пояса.

— Ну как? — спросил старик, с трудом скрывая злорадство.

— Что это?

— «Что-нибудь», — пояснил старик. — Покупаешь? Четыре серебряных за что-нибудь. Честная сделка.

Существо напоминало оживший корень мандрагоры, покрытый свалявшейся шерстью. От него за версту разило нечистым духом.

— Нет, — сказал Исангард.

— Я перестал понимать тебя, Уаннек, — сказал старик, нахмурившись. — Ты попросил у нас «что-нибудь», назвал цену. Я как раз и предлагаю тебе «что-нибудь» и именно за твою цену. Большего оно не стоит. Это Пустынный Кода. Мы поймали его в прошлое новолуние. Вполне съедобен.

Пустынный Кода содрогнулся, и Исангард с удивлением отметил это.

— Он что, понимает человеческий язык?

— Конечно. Эти твари населяют сердце пустыни. Когда-то их было очень много. А разве ты никогда не встречал их, Уаннек?

Исангард покачал головой.

— Нет. Но объясни мне, господин: зачем я стану покупать какую-то нечисть?

— Ты предпочитаешь уйти с пустыми руками?

— Да.

— Хорошо. Ты прав, Уаннек, что бережешь деньги своего хозяина. — Старик повернулся к Ильтану. — Раз никто не хочет покупать эту тварь, удави ее и дело с концом.

Ильтану, держа Пустынного Коду за шиворот, снял с пояса моток веревки. Кода закричал пронзительным голосом. Исангард смотрел, как Ильтану ловко вяжет петлю, накидывает ее на горло Коды. Золотистые глаза Коды были полны ужаса.

— Останови его, — сказал Исангард, хватая старика за полу. Он вынул четыре монеты. — Прошу тебя. Скажи своему человеку, пусть не делает этого.

Старик громко крикнул:

— Эй, Ильтану!

Тот повернулся и с недоумением взглянул на старика.

— Уаннек передумал. Отдай этому умному рабу то, что он купил. — Старик показал монеты. — Смотри, этому человеку можно доверять деньги. Он не упустит выгодной сделки.

Под общий смех Исангард низко поклонился. Ильтану швырнул к нему Пустынного Коду, и горячее лохматое тело, дрожа, прижалось к его ногам. Веревка по-прежнему болталась у Коды на шее. Алан протянул руку, вежливо отобрал у Ильтану моток, рассудив, что веревка — вещь полезная, а Мартин-Перес, разумеется, об этом не позаботился.

Люди черных шатров смотрели, как Уаннек связывает слабые, очень худые под шерстью лапки Коды, цепляет веревку к своему поясу, и смеялись. Еще раз поклонившись старику, Исангард пошел прочь, волоча за собой свою добычу. Вслед ему летел оглушительный хохот.