Дуглас Брайан - Вендийское проклятие

Илькавар был благодарен Конану: в одиночку он, наверное, ни за какие блага мира не вошел бы снова в гробницу. И тогда – прощай мечта о богатстве! К вечеру, когда сгустились сумерки, Илькавару стало ясно: он скорее расстался бы с деньгами дядюшки, чем вновь сунулся в проклятое место.

Но Конан сам отворил дверь, зажег факелы и нырнул в склеп. Стоя на пороге, киммериец обернулся к своему младшему спутнику:

– Ну, что же ты! Входи. Покажешь мне место преступления. Может быть, мы сумеем разобраться, что здесь происходит. И перестань трястись – трусы меня раздражают, я теряю контроль над собой и могу совершить необдуманный поступок.

Илькавар сильно сомневался в том, чтобы король Конан мог совершить что-то необдуманное, но подчинился. Король вызывал у него странную смесь чувств: восхищение и страх были, пожалуй, главными из всей гаммы. Илькавар не понимал Конана. Могущественный король действительно разгуливал по трущобам. И даже снизошел до того, чтобы спасти жизнь какому-то безвестному парню. А теперь забрался вместе с ним в гробницу, потому что поверил в его невиновность и хочет помочь ему расследовать убийство… Все это не вязалось с обликом сурового короля, великого полководца.

И тем не менее Конан был здесь, рядом. Стоял с факелом в руке и торопил Илькавара, чтобы тот входил поскорее.

– Мы должны быть здесь после наступления темноты, иначе завещание может быть оспорено. Ты же не хочешь потерять этот чудесный дом и сад, полный драгоценных деревьев? Поверь мне, Илькавар, многие растения были привезены сюда из далеких стран.

– Вот и Кракнор так говорил, – вздохнул Илькавар, переступая порог и зажмуриваясь: ему почудилось, что он добровольно входит в царство мертвых.

– Кракнор? Это погибший?

Конан сунул Илькавару факел и затворил дверь за его спиной.

– Покажи мне, где ты спрятал его тело.

Илькавар провел короля за надгробие дядюшки.

Конан посветил факелом. Стилизованное лицо, вырезанное на поверхности гроба, за ночь как будто изменилось, сделалось более похожим на настоящее. Дуги бровей изгибались насмешливо, глаза стали выпуклыми, и в них словно бы затаился недобрый ум. Нос и рот по-прежнему оставались тонкими линиями, процарапанными в камне.

Илькавар вздрогнул, когда понял, что эти изменения ему не почудились. Конан внимательно следил за своим юным спутником. Когда того передернуло при виде гроба, киммериец быстро спросил:

– Что ты увидел?

Все-таки этого не может быть… – пролепетал Илькавар. Он боялся, что король ему не поверит и поднимет на смех. Назовет нервным, пугливым юнцом.

– Мальчик, – назидательно произнес король, – может быть все что угодно. Просто скажи мне, что ты увидел и что тебя напугало, а уж я решу, возможно такое или нет.

– Лицо на крышке гроба изменилось, – заставил себя сказать Илькавар.

Конан еще раз провел факелом над «каменным дядюшкой».

– Понятно, – пробормотал он. – Что ж, это бывает. Я тебе верю и не думаю, чтобы тебе почудилось. Здесь и впрямь творится что-то нехорошее. Какая-то злая магия. Уж эти вещи я чую. У меня от них волосы встают дыбом, как у дикого зверя.

Он повернулся к юноше и отчетливо увидел на его лице выражение неподдельного ужаса. Король засмеялся.

– Не бойся, Илькавар. Показывай мертвеца.

– Здесь. – Илькавар вытянул дрожащую руку.

Конан заглянул за гроб. Некоторое время он стоял согнувшись и светил факелом, а затем выпрямился и повернулся к парню.

– Здесь никого нет.

– Этого не может быть! – вырвалось у Илькавара, – Я сам завернул его в одеяло и уложил за гроб, чтобы с порога его не было видно. Хоть я и был напуган, – добавил он с кислой усмешкой, – но хорошо понимал, что делаю.

– Его нет, – повторил киммериец. – Он исчез. Что скажешь?

– Скажу, что он… пропал. – Илькавар вдруг понял, что силы оставили его. Он опустился на пол, на то самое одеяло, которое принес еще вчера.

– В таком случае, подождем, – решил Конан. – Кто бы ни забрал его, он явно знал, что делает. Вероятно, скоро и нам это станет известно. – Он покосился на Илькавара. – Тебе страшно?

Илькавар молча кивнул. Киммериец устроился рядом, положил меч себе па колени.

– Постарайся заснуть. Когда начнется самое интересное, я тебя разбужу.

Сперва Конану показалось, что все это ему просто чудится. В полумраке, где горел лишь один дымящий факел, и не такое может привидеться. Но нет, присмотревшись, киммериец понял, что происходящее вполне реально. Над гробом Катабаха медленно стала подниматься тень.