Дуглас Брайан - Дочь друидов

Немного позже, когда замок уже перешел во владение к герцогу, на берегах Тирсиса начали строить дома. Спустя сто лет выросла вторая стена; Эброндум превратился в настоящий город и скоро обрел статус столицы герцогства с тем же названием.

Гордое наименование «герцогства» было присвоено этому владению, совсем, в сущности, небольшому, потому, что первые властители его были полководцами и хорошо защищали аргосские рубежи от зингарских набегов.

Название так и осталось, хотя считать Эброндум «великим герцогством» мог лишь человек с манией величия.

И все же для многих эта земля была единственной, которую они знали. Люди готовы были сражаться ради нее и умирать. Особенно в случае последнего конфликта – с графом. Немногие знали, что этот конфликт имел не только территориальное значение – в дело были замешаны куда более серьезные силы, и причина для разногласий была куда важней, нежели несколько акров пахотной земли, пусть даже, и очень плодородной…

Туризинд потерял сознание где-то на середине подъема к замку. Он не помнил, как входил в ворота. Должно быть, стражник взвалил его на коня и последние шаги провез. Если бы его тащили по дороге, то порвали бы одежду и изранили бы гораздо сильнее.

Туризинд очнулся в комнате, которая ничем не напоминала ему то мрачное сырое подземелье, которым он пугал сам себя, когда размышлял о возможности попасть в плен. Комната эта, несомненно, находилась в замке и помещалась где-то в угловой башне, под самой крышей. Из узкого оконца была видна долина Тирсиса; блестящая полоса речки и красные черепичные крыши домов, выглядывающие из-под густой листвы, а чуть правее – ровная светлая зелень полей.

Туризинд никогда не занимался крестьянским трудом и, щедро пользуясь его плодами, никогда не считал подобный образ жизни достойным. Он без жалости мог пустить отряд прямо через поля, если в этом возникала надобность. Не раз и не два ему доводилось биться с врагами среди спелых колосьев. Зная, что обрекает на голодную смерть целую деревню, он, не колеблясь, принимал бой и губил урожай.

И все же он любил смотреть на нивы. Он видел их глазами солдата, бездомного путника; они представлялись ему красивыми – и вместе с тем напоминали о той жизни, от которой Туризинд и его люди решительно отказались, раз и навсегда, сочтя ее скучной и слишком для себя тяжелой.

Вот и опять он смотрит на созревающие поля взором стороннего наблюдателя. Взором пленника.

Поля ничуть не изменились. Все та же радостная зелень, все то же обманчивое обещание сытости и счастья. Слегка изгибаясь под легкими порывами ветерка, нива как будто говорила человеку: будут пироги, будет эль, будет долгая, ничем не омраченная радость. И, разумеется, она человека обманывала. Никогда не бывает довольно зерна, чтобы благоденствие сделалось прочным.

Туризинд отвел взгляд от окна, вздохнул. Многое он бы отдал сейчас за возможность беспечно, как прежде, шагать по той дороге, мимо полей и лесов, навстречу веселой смерти.

Пока он был без сознания, его освободили от веревок и перевязали ему раны. Туризинд схватился за стену, чувствуя подступающее головокружение. Должно быть, он потерял много крови.

Одежда на нем была прежняя, запачканная кровью и забрызганная уличной грязью. Зато обувь с него сняли. Стоять на каменном полу было холодно, и Туризинд вернулся к своему ложу – дырявому покрывалу, которое для пленника специально бросили в углу.

Устроившись там, он уставился в потолок. Комната была маленькой, но светлой, и воздуха в ней было довольно. Сквозь узкое окошко залетал туда ветер. Башня находилась очень высоко, там, где всегда царили сквозняки. В редкие летние дни там бывало душно.

Туризинд вдруг почувствовал лютый голод. Он облизал пересохшие губы. Ни еды, ни питья в комнате не было. Голые стены и кусок тряпки, больше ничего.

Он лежал в углу и старался расслабиться – сделать так, чтобы воспоминания тихо проплывали сквозь мысли, не задевая и не причиняя боли. Раньше ему это удавалось, удастся и теперь.

Туризинд шел за человеком, которого должен был убить. Воспоминание было таким ярким, словно Туризинд спал и видел до странного реальный сон. Сон, где любую вещь можно было потрогать рукой и ощутить ее плотность и фактуру.

Человек шагал впереди, не торопясь, и, как будто, дразня убийцу. Туризинд крался за ним следом, чувствуя, как внутри него закипает злобная ненависть. Что он о себе возомнил, этот ничтожный человечишка? Что он сумеет отбиться от Туризинда? От капитана самого отчаянного отряда наемников, от убийцы, который ни разу не упустил свою жертву?