Дуглас Брайан - Дочь друидов

Площадь была полна народу. Прямо в ухо Туризинду вопила какая-то лоточница: «Купите ленты! Ленты, ленты!» Рядом надрывался басистый молодец: «Пирожки, сладкие пирожные! Пирожки, сладкие пирожные!» Его перекрикивали продавцы маринованных рыбок, деревянных игрушек, тряпичных кукол, разноцветных платков, костяных резных пуговиц… Все это кишело и бурлило. Несколько раз Туризинд ловил на себе призывные взгляды женщин, но он отворачивался: они вызывали у него неприязнь.

Никто, казалось, даже не вспоминал о преступнице. Все спешили, всем хотелось успеть как можно больше прежде, чем казнь свершится, и праздник закончится.

Конан, верхом на вороной лошади, остался на углу площади и небольшого переулка, достаточно узкого, чтобы преследователи, когда они погонятся за беглецами, не могли хлынуть толпой и вынуждены были бы растянуться цепью шириной не более трех человек. А с тремя разом могучий киммериец справится без труда.

Туризинд, повинуясь приказу своего компаньона, протискивался ближе к помосту. Осужденную еще не вывели, толпа гудела и колыхалась. Шагах в семи от высокого деревянного настила Туризинд остановился и, приметив в толпе белоголового мальчика, поманил его к себе серебряной монеткой.

Ребенок сперва не поверил собственному счастью, затем указал на себя пальцем и скорчил вопросительную рожицу.

– Да, да, – кивнул ему Туризинд.

Оставив отца, который крепко держал его руку, мальчик пробрался к щедрому господину.

– Последи за моей лошадью, – сказал ему Туризинд. – Я хочу подойти еще ближе, а на коне не подберешься.

– Да ведь и отсюда хорошо видать, – отозвался мальчик.

– Я хочу не только видеть, но и чувствовать запах, – сказал Туризинд. – Ты еще маленький и не понимаешь таких вещей, так, что лучше не спрашивай.

– Ну, – протянул мальчик, – за серебряную монетку я могу ни о чем не спрашивать, ведь так? Мой отец так говорит. Он трактирщик.

– Для чего он взял тебя с собой? – не удержался от вопроса Туризинд.

– Как – для чего? – удивился мальчик. – Для назидания. Тут много детей. Мы должны знать, к чему приводит знакомство с дурными женщинами.

– Если твой отец трактирщик, то у него в заведении бывают… разные женщины, – сказал Туризинд.

Мальчик засмеялся.

– Те, что у моего отца, – честные. У нас никогда не обкрадывают, так что ежели вы хотите задержаться в Ювауме, милости просим. Правда, все комнаты у нас сейчас заняты, да я шепну отцу словечко – и комнатка найдется. Идет?

– Идет, – кивнул Туризинд. – Хочешь посидеть на моей лошади? Сверху-то лучше видно.

Он подсадил мальчика в седло и добавил:

– Только будь осторожен, не делай резких движений и не кричи. Просто подожди меня здесь.

– Ладно.

Туризинд еще раз махнул монеткой.

– Дам, когда вернусь.

– Ладно – повторил мальчик.

Яростно расталкивая толпу локтями и не обращая ни малейшего внимания на негодующие крики, Туризинд двинулся к самому помосту. На поясе он нащупывал кинжал.

Вдруг по толпе пронесся общий вздох. Туризинд скорее уловил его, чем услышал. Волнение всколыхнуло естество каждого из присутствующих, и это утробное чувство передавалось, минуя разум.

На помост вывели осужденную. Это была невысокая женщина с гибким, миниатюрным телом гимнастки. Как и рассказывал Конан, она была совершенно обнаженной, если не считать небольшого коричневого камушка, висевшего на веревке у нее между маленьких грудей и холщового мешка на голове. Ее руки были связаны за спиной. Она шла одна, уверенно ступая по мостовой, в коридоре, который для него расчистили вооруженные стражники.

Туризинд отметил: стража стояла только на пути от здания ратуши, где содержалась перед казнью пленница, до помоста. Еще трое находились на самом помосте. Было совершенно очевидно, что в Ювауме опасались не столько возможных сообщников преступницы, сколько общих беспорядков. Опасность грозила именно пленнице, поскольку в толпе имелось немало желающих расправиться с нею самолично. Власти Юваума даже предположить не могли, что найдутся люди, которым захочется вырвать коварную колдунью из рук правосудия.

«Отлично, – подумал Туризинд. – Люблю удивлять добропорядочных граждан».

Когда женщина добралась до помоста, она остановилась, и одни из стражников помог ей подняться по ступенькам. Туризинд сделал еще несколько шагов к своей цели, пока толпа взволнованно колыхалась.

Наступал решающий миг. Палач, высокий человек в красном плаще с капюшоном, приблизился к женщине и сорвал холщовый мешок с ее головы. Громкий вздох, гораздо более прочувствованный, нежели первый, раскатился над площадью. Туризинд прикусил губу, не в силах сдержать возбуждение.