Дуглас Брайан - Дочь друидов

А он расслабился, распустил губы. Руки его тряслись, по подбородку текла слюна. В мутных глазах дрожало сладострастие. Он наслаждался, откровенно и по-детски беспомощно. Он был совершенно открыт перед нею. Очень хорошо.

Дертоса собрала всю ту боль, что накопилась в ее теле за время пытки, и изо всех сил метнула ее в своего палача. Пять ярких световых лучей вырвались из ее тела, ослепляя даже сквозь опущенные веки. Магия друидов соединилась с магией боли. Огромная личная воля Дертосы, унаследованная от матери-болотницы, помогла соединиться этим двум совершенно различным видам магии.

Сгусток страдания вонзился в середину тела Тургонеса, туда, где ребра расходятся над мягким животом. Черный круг образовался в теле мага.

Тургонес закричал, сдавленно, в ужасе. Наслаждение исчезло из его взгляда. Теперь перед Дертосой корчилось и вопило смертельно раненное животное. И это животное – Дертоса видела со всей отчетливостью! – боялось умирать. Оно страшилось страдания и смерти. Оно могло лишь наслаждаться чужими муками, но собственную вытерпеть было не в состоянии.

Дертоса тихо засмеялась сквозь зубы. Кровь по-прежнему текла по ее телу, но ноги она убрала с жаровни. Тургонес привязал ее к креслу за запястья. Девушка опустила голову и зубами разгрызла ремешок с правой руки, а затем освободила и левую.

Она не встала с кресла, а скатилась с него, упала на пол и осталась лежать, радуясь прикосновению холодных плит пола к измученному горящему телу.

Тургонес корчился на полу поблизости от лежащей Дертосы. Черный круг на животе мага расширятся и углублялся. В комнате отчетливо пахло горящей плотью. Боль сжирала Тургонеса изнутри. Дертоса увидела обнаженные внутренности, обугленные и почерневшие. Затем отверстие стало сквозным. В животе Тургонеса образовалась дыра, и Дертоса могла рассмотреть пол сквозь тело мага.

Тургонес все еще стонал и слабо царапал пол. Ему осталось прожить считанные мгновения. Дертоса отползла подальше, чтобы он ненароком не зацепил ее. Световые лучи опять начали исходить из тела девушки, но теперь они не жгли, а напротив – обдавали целительной прохладой.

Она с трудом встала и, хватаясь за стены, прошла по комнате. Она точно знала, что именно ищет.

И нашла это в спальне, под кроватью. Острый, как бритва, кинжал с причудливой рукоятью и широким лезвием. Странно улыбаясь, как сомнамбула, Дертоса вернулась в лабораторию и остановилась над неподвижно лежащим магом.

Тургонес был мертв.

Мертв ли? Дертоса не была в этом так уверена. Она знала, что, имея дело с магами, следует соблюдать предельную осторожность. Одно из главных правил: никогда не следует доверять магу, который, возможно, только притворяется мертвым.

Поэтому Дертоса сделала то, что должна была сделать. Схватив Тургонеса за волосы, быстрым движением она отсекла ему голову. Затем, отбросив голову как можно дальше, она отползла на несколько шагов и потеряла сознание.

Закончив заклинание, Фульгенций остановился и затем медленно, торжественно опустил руки. Конан стоял перед ним неподвижный, как статуя. И к тому же весьма красивая статуя…

Фульгенций невольно залюбовался зрелищем. Рослый полуобнаженный человек, дочерна загорелый, с мощными лоснящимися мускулами. Копна нечесаных черных волос, ярко-синие глаза, выразительные черты молодого лица. Да, такой может устрашать, если захочет, но может и вызывать искреннюю симпатию. Недурной образец. Хорошо заполучить его в свое собрание душ.

Конан шевельнулся и хрипло проговорил:

– Моя чувствовать себя лихо.

– Что? – тихо вымолвил Фульгенций.

– Ха! – вскрикнул Конан. Он охлопал себя по бокам и расхохотался. – Моя ощущать мощь! Моя быть сильно-сильно!

– Нет, – прошептал Фульгенций, отступая на шаг. – Нет, не может быть… Я энвольтировал интеллект… Как такое могло произойти? Разве, что у него очень сильная воля… Но – да спасут меня боги Ахерона! – это же… это же…

– Моя рычать в ночи! – объявил Конан и действительно испустил жуткое утробное рычание. – Моя рвать на части! Ха-ха!

Он бросился бежать. Фульгенций в ужасе смотрел, как гигантский покрытый мускулами варвар носится кругами по комнате. Конан высоко вскидывал ноги, размахивал на бегу руками и все время порыкивал. Его черные волосы развевались, из ноздрей, казалось, вырывался пар. Он вскрикивал и вздыхал, он скалил зубы и выглядел совершенно счастливым.